– Что ты чувствуешь, Леа? – раздается шепот у моего уха. Мое дыхание учащается, ведь Рафаэль так близко.

– Тебя, – еле слышно отвечаю я.

Он проводит пальцем по моим приоткрытым губам, и все внутри начинает трепетать от этого теплого, приятного прикосновения.

– Леа, – шепчет он, и я ощущаю на лице его дыхание. Его рука медленно гладит мои волосы, он нежно притягивает меня к себе и целует. Не веря в происходящее, я невольно протягиваю руки к его плечам. Поцелуй становится жарче, рука Рафаэля медленно сползает мне на талию, наши тела соприкасаются, и я ощущаю исходящее от него тепло. Он целует меня нежно. Не спеша, наслаждаясь моментом.

Мы целуемся долго. Не знаю, как это выглядит со стороны – парень и девушка, слившиеся в поцелуе перед неописуемо красивой статуей. Возможно, туристы нам завидуют. Смотрят на нас, молодых, и начинают верить в существование чего-то большего, чем серые будни.

Чтобы отдышаться, я отодвигаюсь, открываю глаза и вглядываюсь в глаза Рафаэля, его черные, волшебные, такие глубокие и таинственные.

– Можно придумать много всего, Леа, но не то, как смотрит на тебя девушка после поцелуя, – произносит он тихо, и я думаю, что шепот – это волшебство… таинственная магия. Пока вы говорите шепотом, слова, произнесенные вами, хранят тайну. Вашу тайну. Шепот сооружает невидимые границы между вашим миром и всем остальным. Сохраняя сокровенное, он бережет ваш секрет. Я провожу ладонью по небритой щеке Рафаэля.

– Можно придумать много всего, Рафаэль, но не то, как парень смотрит на тебя после поцелуя, – эхом вторю я его словам. Сберегая этот миг.

В среду Делионы не являются в школу, и мы сидим за длинным столом вдвоем с Капюсин. Я не могу сосредоточиться на английском. Вертя телефон в руках под столом, сто раз набираю и удаляю один и тот же текст: «Привет, Квен. Пришли мне номер Рафаэля». В конечном итоге я прячу телефон в сумку. Рафаэль тоже может спросить мой номер у Квантана.

В четверг их снова нет, и я разочарованно гляжу на открытую дверь класса в ожидании чуда по имени Рафаэль, но ни он, ни его кузены не появляются.

На перемене к нашим одноклассникам подходит учитель физкультуры месье Бертран и спрашивает, где Делионы. Ребята качают головами и указывают на нас с Капюсин.

– Завтра турнир по футболу, – встревоженно говорит нам учитель, – эти мальчишки обещали поучаствовать.

– Я могу позвонить Пьеру и спросить его, – предлагает Капюсин.

– Будь добра, – кивает Бертран.

Капюсин три раза набирает номер Пьера и все три раза безрезультатно.

– Извините, он не берет трубку, – пожав плечами, сообщает подруга. Учитель расстроено смотрит на нее и интересуется: – Они хотя бы в Париже?

– Насколько мне известно, они никуда не уезжали, – неуверенно отвечает Капюсин.

Я пишу Квантану короткое сообщение: «Ca vа?» [17]

Спустя сорок минут наконец приходит ответ: «Репетируем к концерту. Нон стоп».

«Бертран искал вас, вы будете участвовать в турнире завтра?» – набираю я. Сообщение доставлено, но не прочитано. Я разочарованно вздыхаю… Через час мне приходит голосовое сообщение с незнакомого номера.

– Скажи ему, мы будем там, – твердым и глубоким голосом говорит Рафаэль, и я улыбаюсь. Вечером я прослушиваю сообщение длительностью в шесть секунд бессчетное количество раз. Пять слов эхом звучат у меня в голове, и я не могу перестать улыбаться. Завтра я увижу тебя… Рафаэль.

* * *

В пятницу утром перед воротами школы ко мне подлетает Капюсин.

– Леа, у меня тут такое, – показывая на свернутые рулоны ватманов, весело кричит она, – пошли быстрее в класс.

Мы первыми забегаем в класс экономики, и Капюсин со счастливой улыбкой разворачивает несколько склеенных между собой ватманов. На них огромными буквами в стиле граффити написано: «Allez Les Delion» [18].

– Вчера вечером попросила пятнадцатилетнего соседа написать. Он увлекается рисованием на стенах, – улыбается она. – Тебе нравится?

– Им будет жутко приятно, ты просто гений, – обнимая подругу, отвечаю я.

– Будем держать его вместе и скандировать: «Allez Les Delion». – И мы весело смеемся, предвкушая удивленные и веселые взгляды парней.

Мы выходим из метро и направляемся в сторону стадиона, где скоро начнется матч. Перед входом столпился весь лицей, и мальчики весело обсуждают предстоящий турнир. Я высматриваю Делионов, но их нигде не видно.

– Может, они уже зашли?

Капюсин кивает, и мы проходим к футбольному полю. Мне всегда нравился этот стадион с видом на Эйфелеву башню, верхушка которой упирается в ярко-голубое небо без единого облачка. Погода на удивление жаркая, я снимаю толстовку и начинаю озираться в поисках парней. Их нигде нет. Мы с Капюсин, переглянувшись, опускаемся на ступеньки. Учителя распределяют команды и объясняют, как будет проходить отбор. Девочки сидят на траве или, как мы, на ступеньках. Вокруг царит веселье, все шутят, наслаждаясь солнышком. Все, кроме нас. К нам подходит месье Бертран.

– Есть новости? – спрашивает он.

Мы качаем головами, и тут вдруг раздается громкий голос Пьера:

– Придурки, шевелите булками, они сейчас начнут без нас!

Капюсин и я вскакиваем с мест и бросаемся ему навстречу.

– Пьер, – восклицает подруга, – вы все-таки пришли.

Он подбегает к нам и целует в щеки.

– Девчонки, я, черт возьми, соскучился по вам! Конечно, пришли. О, Леа! Аллилуйя, ты сняла толстовку! И посмотри-ка, оказывается, у тебя есть грудь и талия!

Подошедший Рафаэль отвешивает ему подзатыльник.

– Ай, – возмущается Пьер, – это еще за что? Я ничего плохого не сказал. Я, между прочим, даже соврал насчет груди… – И он подмигивает мне, а мы с Капюсин громко смеемся, потому что очень рады их видеть.

– Делионы, – зовет мсье Бертран, – мы уже начинаем.

Рафаэль смотрит на меня.

– Ты как?

– Хорошо, а ты?

Он кивает:

– Тоже. Будешь болеть за нас?

– Даже не знаю, – я пожимаю плечами, – а вы выиграете?

– Ты в этом сомневаешься? – интересуется он, глядя прямо мне в глаза.

– Не оставь мне ни единого повода, – подмигиваю я.

– Капюсин, – орет Пьер на весь стадион, и все головы поворачиваются в его сторону, – каждый мой гол в твою честь, котенок!