Императора, конечно, обезглавил их после окончания бунта, но ты сам должен понимать, — вздохнул Николай.

— Гидру так просто не убить, — кивнул Георгий.

Преступность в Питере стояла отдельным пунктом, и как ты с ней не борись, она всё равно вылезет. Всё же город стоял едва ли не на границе сразу с двумя соседями и являлся магнитом для нелегалов и прочих нелицеприятных личностей.

И хотя Империя подмяла тех под себя, держа в узде, но как показала практика, банды нашли метод обойти запреты и ограничения, наверняка найдя себе парочку покровителей среди аристо или сотрудников Гильдий.

Что ни новость, то больше и больше работы для него...

Может, зря дядя его турнул на это задание? Сейчас бы куковал себе где-то под Екатеринбургом и расследовал вопрос активности какой-либо небольшой секты, да в ус не дул, а тут...

А тут жопа!

Но это всё лирика.

— В общем, пошли доклад наверх к нашему куратору. Уверен, у него больше опыта на какие точки надавить, чтобы выведать побольше грязи на местные банды контрабандистов. Если и выдергивать тех, то с корнем. А для такого нам потребуется конкретная такая подготовка. Также оформи нам встречу с послом Поднебесной. Как никак, а это утечка и с их стороны. Попробуем надавить на них и потребовать усилить надзор за своим задним двором, — заявил Георгий, на что Николай что-то шустро набросал в «гапс» и довольно кивнул.

— Уже сделано. Ну что, пойдём побеседуем с местной богиней? — оскалился Николай, известный казанова и бабник с их выпуска.

— Ты даже к принцессе под юбку залезешь, только дай тебе дозволение, — вздохнул Георгий, чем вызвал довольный прищур от товарища.

— О, я и не только своими руками ей под юбку залезу, будь у меня такой шанс. Хотя, слышал, Громова не уступает той в красоте... — задумчиво заметил Николай.

Из-за чего Георгий не смог сдержать жеста рука-лицо. И ведь вроде напарник и считался старым другом, но такой он был временами козлиной, что хоть стой, хоть падай.

Оставалось надеяться, что Громова или Романова не могли услышать того, о чем говорил Николай. Потому как Георгий ну никак не желал попасть под трибунал за личное оскорбление дворянской чести и чести самих девушек.

— И всё же, Екатеринбург не такой уж и плохой вариант...

— Ты о чём?

— Да так. О наболевшем...

Глава 14

Машина остановилась у главного входа региональной больницы Санкт-Петербурга. Поблагодарив водителя, который, как оказалось, был тем же самым, что и привез меня в особняк Ливен, я вышел наружу, отметив холодный, пробирающий до костей ветер.

Всё же, ночной грозовой фронт принес вслед за собой не столько свежесть после столь долгого периода погожей погоды, а сколько промерзлость и сырость.

Хотелось укутаться в теплый плед и не вылазить на улицу в принципе. Особенно на фоне нескончаемого моросящего дождя, что порой усиливался до кратковременного ливня.

— Добрый день, чем могу помочь? — поприветствовала меня молодая девушка с подтянутой фигурой в окошке регистратуры.

Прямо-таки разрыв шаблона о том, что все, кто работает в государственных департаментах — те еще стервозные суки. Но всё это лирика.

— Я посетитель в палату номер 16, — ответил я, дожидаясь, пока девушка пробежится в базе данных и сверится с расписанием.

— Так, подождите минуточку... Да, вижу, о вашем визите уже предупредили. Вам на третий этаж, палата будет по правую руку, прямо по коридору, — с улыбкой произнесла девушка, получив от меня ответную ухмылку.

Поблагодарив оную, я поднялся по невзрачной лестнице, минуя других людей на лестнице.

Выйти же после на нужную мне палату не составило каких-либо проблем. Не считать же за них редких пациентов, что сновали от одного конца коридора в другой, не зная, чем себя занять.

Миры меняются, а унылая действительность больниц остаётся. Передернув плечами от подобных мыслей, я постучал в дверцу палаты, после чего дернул дверную ручку от себя.

Внутри меня встретила классическая обстановка небогатой палаты. Несколько коек, огороженных друг от друга тонкими стенками, пара шкафов у стены по левую руку, заполненные лекарствами, а также непонятная аппаратура у изголовья каждой койки.

Все койки оказались пусты, кроме самой дальней у окна. На ней лежал высушенный годами старик, с впалыми щеками, бледным выражением лица и густой седой бородой, что, казалось, могла сравниться своим тоном с болезненным оттенком кожи мужчины.

А возле нее сидел разыскиваемый мною абонент...

— Спасибо, что пришёл, — хрипло произнёс он. Мешки под глазами, не меньшая бледность, чем у старика, а также красные от долгого недосыпа глаза.

Даже синие волосы, которые были для моих глаз столь неординарным проявлением генетики, заметно потускнели.

Словно выгоревшая лампочка, право слово...

Создавалось впечатление, что Михаил Менделеев постарел на пару лет за какую-то неделю, что мы не виделись.

— Да ничего. С меня не заржавеет, — я подтянул дешевый табурет к себе и сел рядом с парнем, что не отводил взгляда с лица старика, — Так что случилось, ты так и не рассказал?

Парень поморщился, повернув ко мне голову, взглянул точно в глаза. Не знаю, что он там пытался найти, но я взгляда не отводил, параллельно отмечая метания химика и его терзания.

Спустя долгую минуту таких гляделок, юноша выдохнул и спрятал лицо в ладонях, дрогнув плечами.

На миг мне почудилось, что сейчас его прорвет, польются слезы, крики, гнев, да что угодно, но... нет.

Михаил глубоко вздохнул, расправил плечи и снова сосредоточился на старике.

— Как я уже сказал, мне нужна помощь, — сухо произнес он.

— Это я уже понял. В чем именно от меня требуется содействие и почему я, позволь узнать? — мы с ним не были друзьями. Даже приятелями я бы нас не назвал. Мы оказались попутчиками в бойне под лабиринтом и просто выбрались наружу. Даже в самой базе магов-разведчиков мы ограничивались кивками и парой разговоров во время второй осады от монстров.

Мы плохо знали друг друга, а также я ощущал некоторое недоверие или осторожность со стороны Менделеева ко мне. Это была не личная неприязнь, но намеренная, вбитая на подкорку мозга юноши отстранённость.

Ничего с этим я поделать не мог, потому как для меня данный вопрос тогда и не горел особо, да и многим ноги Ливен сумели отдавить за свою историю.

Что мне, каждого недруга или недоброжелателя