– Их бог, по их словам, могущественней всехдругих, но всё же это бог мира, братской любви, жалости. Более того, этот богсчитает единственно правильным поведением молитву и заставляет человекаотвергать плотские потребности, чтобы сосредоточиться на духовных. Ты веришь втакого бога, Уилл Адамс?

– Я вырос и воспитывался с такой верой,господин Косукэ, – осторожно ответил Уилл. – Но теперь, став взрослым мужчиной,ты видишь мир в ином свете?

– Теперь, будучи мужчиной, я иногдасомневаюсь, но чувствую потом угрызения совести.

– Ты умеешь владеть мечом, Уилл Адамс?

– Я бы сказал, что по сравнению с вашимисамураями я чувствую себя новичком.

– Ты человек странной честности, Уилл Адамс, ия ценю честность выше всех остальных добродетелей. Но мне пришлось бы оченьдолго разыскивать японца, который бы признался в неумении биться на мечах, какэто только что сделал ты. Португальский бог – это поистине детский бог. Вот чтоя скажу тебе, Уилл Адамс: докажи мне, что его сила больше силы солнца, болееужасна, чем океан во время шторма, что она непреодолимее ветра, разрушительнееземлетрясения.

– Португальцы сказали бы, что их богустраивает все эти вещи, – ответил Уилл.

– Слова, которые вряд ли можно доказать, –заметил Сукэ. – И которые можно опровергнуть их же собственными положениями.Потому что если он действительно ставит любовь и честь выше всего прочего, тообъясни мне враждебность того священника к вам. В сущности, враждебность всехсвященников ко всем тем, кто не исповедует их веру. Он вполне мог бы распятьтебя, Уилл Адамс. Существует ли более жестокая судьба, чем эта?

– Мне кажется, смерть – сама по себе жестокаясудьба, – ответил Уилл. – И вы ускоряете её в этой стране направо и налево.

– Как ты можешь так говорить? Разве смерть неявляется неизбежным концом любого человека, будь то даймио или ита? Но онадолжна наступать быстро, не принося страданий. Отрубить человеку голову – самыйчистый способ казни. Оставить же его на кресте медленно умирать от голода,жажды и жары – бесчеловечно. Однако эти священники поступили бы именно так, и,по их словам, в своей стране они именно так и делают. Мы, по крайней мере,избегаем такой жестокости. Если мы и поднимаем человека на крест, то сразу жезакалываем его копьём, чтобы положить конец его мучениям. Нет, Уилл Адамс,португальский бог может быть могуществен, хотя я и сомневаюсь в этом. Он можетбыть милостив, хотя краткое изучение природы заставит любого думающего человекаизменить своё мнение. Он может быть непорочным, хотя давно известно, чтособлюдение чистоты и безгрешности идёт рука об руку с трусостью и бесчестием,тогда как именно тот, кто не отказывается от земных радостей, почти всегдаоказывается человеком чести и отваги. Здесь, в Японии, мы обходимся без Христа.– Он вытянул руку: – Осака.

Уилл поднял голову, вглядываясь вприближающийся берег. Внутреннее море, по которому они приплыли, сужалось здесьв залив, горы расступились, открыв долину, расширявшуюся к северу. Конец еётерялся за горизонтом. По ней медленно текла широкая река, образуя дельту увпадения в море. Недалеко от берега начиналось скопление домов, по сравнению скоторым опрятные посёлки Бунго выглядели жалкими, ибо улицы здесь расходились,казалось, по всем направлениям. Виднелось несколько зданий довольно большихразмеров, хотя даже отсюда было ясно, что солидными их не назовёшь. Но, кромедомов, здесь было несколько живописных храмов, взметнувших свои черепичныекрыши к небу. К западу, на берегах реки, он увидел крепость, по сравнению скоторой многие европейские показались бы просто частоколом – если, конечно,стены, казавшиеся с моря такими крепкими и толстыми, не были сделаны просто израскрашенной бумаги, а башни, возвышающиеся над крепостью и городом, – всеголишь из дерева.

– Немалый город, – заметил Уилл.

– Есть ли у вас города, которые можно сравнитьс этим?

– Может быть, один, – допустил Уилл. – Этоздесь находится ваш император?

Сукэ отрицательно качнул головой.

– Микадо живёт в Киото, расположенном внескольких милях к северу отсюда, на берегах озера Бива. Осака – это резиденцияквамбаку, регента сегуна. Но так как сегуна у нас больше нет, Осака являетсяцентром временной власти всей Японии.

– И я предстану перед этим квамбаку? Сукэулыбнулся.

– Тоетоми Хидеери всего семь лет, Уилл Адамс.Он унаследовал видимость власти по воле своего отца, великого Хидееси. Странойуправляет совет регентов из пяти даймио.

– Симадзу но-Тадатуне объяснил мне это. Такэти вельможи будут беседовать со мной?

Снова лёгкая улыбка. – Эти вельможи и неподозревают о твоём существовании. В сущности, только двое из них сейчас вОсаке, и для всех будет лучше, если по крайней мере один никогда не обнаружиттвоего присутствия.

– В таком случае, господин Косукэ, вы совсемсбили меня с толку, – признался Уилл. – Так наше путешествие напрасно?

– Это путешествие ты совершаешь под моюответственность, Уилл Адамс. Как только я узнал, что у берегов Бунго обнаружиличужестранный, но не португальский корабль, я со всей возможной поспешностьюотправился туда, чтобы посмотреть самому и узнать всё лично. А сделав это, ярешил, что должен доставить тебя в Осаку, чтобы тебя увидел мой господин. Этовеликий человек, Уилл Адамс, и он станет ещё более великим. Если ты честноответишь на все его вопросы и окажешься ему полезным, он сможет многое сделатьдля тебя.

– Речь ведь идёт не о мальчике Хидеери?

– Ни в коем случае, Уилл Адамс. Мой хозяин –принц Токугава Минамото но-Иеясу, величайший из даймио, сильнейший из воинов,правитель Эдо и восточного побережья. Понравишься ему, Уилл Адамс, и твоёбудущее будет в твоих руках.

Твой спутник останется здесь, Уилл Адамс, –сказал Косукэ но-Сукэ. – А ты пойдёшь со мной. Пожалуйста, подражай мне вовсём, что я буду делать, каким бы странным тебе это ни показалось.

Уилл кивнул и жестом остановил Мельхиора. Онсомневался, что Мельхиор что-нибудь понял. Он и сам едва понимал происходящее,в его голове метался вихрь взаимоисключающих эмоций и полуосознанных вопросов.Ну и где же твои Лондон, Париж или Амстердам, или даже Лиссабон и Мадрид? Аведь Осака, по словам Сукэ, была далеко не самым большим городом Японии.