Уилл перечислил всё, что было на борту судна.Иеясу внимательно слушал перевод Сукэ. Уилл закончил списком оружия ибоеприпасов, вызвавших такой переполох в Бунго. Иеясу кивнул, размышляя очём-то.

– Мой господин доволен твоим рассказом, –сказал Сукэ. – Теперь мы удаляемся, Уилл Адамс. Но мой господин желает, чтобыты оставил здесь свои карты и инструменты.

Он заметил обеспокоенность Уилла.

– С ними ничего не случится, их вернут внадлежащее время.

Снова поклон, затем он последовал за Сукэ,который пятился к выходу через всю комнату, словно в присутствии правящегомонарха. Стражники открыли дверь, выпуская их из комнаты. – О Боже! – Уиллвытер пот рукавом со лба. – Сколько же сейчас времени, господин Косукэ? Мнепоказалось, что мы пробыли там целую вечность.

– Сейчас наступил час крысы, – ответил Сукэ. –Другими словами, по португальским понятиям начался новый день.

– Миновала полночь? Бедный Мельхиор, должнобыть, уже уснул.

Сукэ кивнул и провёл его через комнату, лицоего приобрело необычно суровое выражение. Следующие двери распахнулись, и онивышли в одну из прихожих, покинутую всеми вельможами, так что, кроме двухстражников, в ней никого не было. Сукэ провёл Уилла через эту комнату и остановился.Из двери в правом углу появились три женщины.

– На колени, – прошептал Сукэ. – На колени,Уилл Адамс. Быстро.

Уилл на секунду заколебался и медленноопустился на колени, затем склонил голову. Он услышал почти беззвучный шорох,вдохнул нежный аромат и увидел направляющуюся к нему пару великолепных ножек,обутых в сандалии. Кимоно было белое. Все их кимоно были белые.

Ближайшая к нему женщина сказала что-то, Сукэответил.

– Ты можешь выпрямиться, Уилл Адамс, – сказалон. – Но не вставай.

Уилл выпрямился. Увидев Асаи Едогими, онпотерял дар речи. Он не был готов к такой красоте. Магоме Сикибу былаочаровательным ребёнком, но явно восточной наружности. Конечно, эта женщинатоже имела восточную наружность – такая же невысокая, как остальные, но еёкрасота, подчёркнутая блестящей белой краской, покрывавшей каждый дюйм её лицаот подбородка до лба, выходила за рамки и расы, и цвета кожи, и, как емуподумалось, религии.

И, как перед этим с Иеясу, он почувствовалперед собой личность, значительно более сильную, чем все те, кого он зналпрежде. И более жёсткую. Взгляд её чёрных глаз наводил на мысль о стали. Онвспомнил, как однажды стоял у самой обочины дороги, по которой верхом на лошадипрогарцевала королева Елизавета в сопровождении своей свиты. Совершеннослучайно он поймал её взгляд в тот момент, когда она поравнялась с ним. Окрасоте тут и речи не могло быть: он почувствовал совершенно определённоеразочарование. Однако величественность её взора, абсолютная уверенность в себев значительной мере компенсировали тусклую внешность. Сразу чувствовалось, чтоедет хозяйка всего окружающего. И сейчас он ощутил то же чувство – эта женщинавладела этим замком и всем, что в нём находилось. И к тому же она былапрекрасна.

Стоявшая рядом женщина была, очевидно, еёсестрой – немного ниже ростом, те же точёные линии лица и фигуры. Но не было унеё ореола власти.

Сукэ заговорил снова, но Едогими прервала еговзмахом веера и что-то сказала. Третья женщина, стоявшая до этого позади двухпринцесс, вышла вперёд.

– Боже милостивый! – вырвалось у Уилла, преждечем он смог взять себя в руки. Конечно же, это ему снится. Он, наверное,заснул, повествуя Иеясу о своих приключениях. И вот он снова видит свой старыйсон – потому что эта девушка была японкой не более чем наполовину. Выше своейгоспожи, распущенные чёрные волосы с сильным рыжеватым отливом, лицо, о которомлюбой мужчина мог бы мечтать во время своего самого романтического ночногосвидания. Хотя она была очень молода, не возникало никаких сомнений в еёженственности. Если кимоно принцессы скрадывало всю её фигуру ниже плеч, то удевушки оно подчёркивало её грудь и округлые бёдра. И ноги у неё длинные – этобыло видно. Женщина. Воплощение всего, чем женщина должна быть или могла быбыть, и это воплощение стояло перед ним после тридцати пяти летнеудовлетворённых желаний.

А стояла ли она хоть однажды у ванны, вкоторой купали обнажённого мужчину? О Господи, придай мне сил, подумал он.

– Ты тот самый человек из-за моря? – спросилаона на прекрасном португальском. – Моя госпожа Асаи Едогими приветствует тебя вЯпонии от имени квамбаку.

Уилл облизнул губы. Как пересохло в горле!

– Это счастье – оказаться здесь, – ответил он.– Я благодарю вашу госпожу за её добрые слова.

Девушка перевела, и Едогими улыбнулась. УУилла от удивления открылся рот – её зубы были выкрашены в чёрный цвет. Онбыстро взглянул на девушку – у неё тоже? Но та не улыбнулась.

Едогими заговорила. – Мы слышали о твоёмприбытии в Осаку, – перевела девушка. – Но ты пока что не посетил квамбаку.

Уилл взглянул на Сукэ, и тот ответилпо-японски. Взгляд Едогими скользнул по нему, она нахмурилась и произнеслачто-то.

– Как ваше имя? – прошептал Уилл.

– Меня зовут Пинто Магдалина, – ответиладевушка.

– Так вы из Португалии?

– Португальцем был мой дед. Он был первымевропейцем, высадившимся в Японии. – Она бросила встревоженный взгляд вправо –до неё вдруг дошло, что госпожа и Сукэ молчат, прислушиваясь к их разговору.Она поспешно перевела им свои слова.

В течение нескольких секунд Едогимирассматривала Уилла, потом снова улыбнулась и бросила несколько слов Сукэ.

И снова его ответ заставил её нахмуриться;какое-то мгновение она выглядела просто рассерженной, и, как и раньше, речь еёускорилась.

Сукэ упрямо ответил, настаивая на своём.

Едогими вскинула голову и сказала что-тоМагдалине.

– Моя госпожа говорит, Уилл Адамс, что тыдолжен набраться терпения, и всё будет в порядке. Она хочет также, чтобы ясказала: ты должен выучить японский язык, если захочешь остаться с нами.

– С удовольствием сделаю это, синьорина Пинто,– ответил Уилл. – Если только у кого-нибудь найдётся достаточно терпения, чтобыобучить меня.

Снова беспокойство мелькнуло в её взгляде,обращённом к госпоже. Но Сукэ уже нагибался, выполняя традиционный коутоу, иУилл поспешил последовать его примеру. Женщины прошли мимо и исчезли, оставивпосле себя слабый аромат.

Сукэ выпрямился.