– А я слышал об обратном. Ваша подготовка беспокоиткомпаньонов.

– А подписанные счета, которые я в избытке приношу фирме,компаньонов не беспокоят?

– Не стоит острить. Вам говорили, что экзамен для вас важнеевсего остального. Работник, не имеющий лицензии адвоката, фирме не нужен.

У Митча на языке вертелось несколько достойных ответов, ноон оставил их при себе. Лок отступил и растворился в темноте. Придя к себе вкабинет, Митч спрятал листок с именами и датами в ящик и раскрыл учебник поконституционному праву.

В субботу после экзамена Митч не поехал в фирму, а, выйдя издома, принялся копаться в клумбах с цветами и ждать. После окончательногообустройства в дом не стыдно было приглашать гостей, а первыми, конечно, станутродители жены. Всю неделю Эбби занималась чисткой и наведением блеска, теперьнаступало ее время. Она обещала, что родители приедут ненадолго, максимум нанесколько часов. Он обещал быть предельно вежливым.

Митч вымыл и отдраил оба новеньких автомобиля, и онивыглядели как в демонстрационном зале. Газон был вычищен соседским мальчишкой.Мистер Райс целый месяц удобрял его, и теперь трава “начала набирать рост”, какон выразился.

Они приехали в полдень, и Митч неохотно отошел от клумб.Улыбнувшись, он приветствовал их и, извинившись, отправился переодеться. Быловидно, что чувствуют они себя неловко, как ему и хотелось. Пока Эбби показывалаим обстановку и каждый сантиметр обоев, Митч все стоял под душем. НаСазерлендов самое большое впечатление произвели мелочи. Мелочи всегдапроизводят впечатление. Ее родители рассуждали в основном о том, что было в ихдоме такого, чего нет у других. Отец – президент небольшого окружного банка,который уже лет десять балансировал на грани краха. Мать была “слишкомпорядочной” для того, чтобы работать, и всю свою сознательную жизнь провела впоисках какой-нибудь значимой социальной деятельности, для которой в их городкеи места не было. Она проследила свою родословную, выведя ее из королевскогодома какой-то европейской страны, что, безусловно, производило неотразимоевпечатление на шахтеров из Дэйнсборо, штат Кентукки. С таким количествомголубой крови в венах судьба предназначила ей пить горячий чай, играть в бридж,болтать о мужниных деньгах, порицать менее удачливых и не покладая сил работатьв клубе садоводов. Ее супруг был обыкновенной марионеткой, вскакивающей, кактолько она начинала рявкать на него; он жил в постоянном страхе вызвать в нейгнев. С рождения дочери они неумолимо вбивали ей в голову, что главное в жизни– быть лучше всех, добиваться больше всех, а самое главное – выйти замужудачнее всех. Дочь взбунтовалась и вышла за бедного парня, у которого вся семьясостояла из полусумасшедшей матери и брата-преступника.

– Неплохое у вас тут местечко, Митч, – произнес мистерСазерленд, пытаясь сломать лед молчания.

Они сидели за столом и передавали друг другу блюда.

– Спасибо.

Больше ничего, только “спасибо”. Он не отрывал головы оттарелки. Его улыбки они за обедом не увидят.

Чем меньше он будет говорить, тем более неловко они будутсебя чувствовать. А он хотел, чтобы они ощутили себя не в своей тарелке,ощутили свою вину, свои ошибки. Он хотел, чтобы они истекали потом и кровью.Это же они сами решили бойкотировать свадьбу. Камень брошен ими, а не им.

– Здесь так уютно, – произнесла мать, обращаясь неизвестно ккому.

– Спасибо.

– Мы так гордимся всем этим, мама, – пришла на помощь материЭбби.

У них тут же завязался разговор о внутреннем убранстве дома.Мужчины ели в молчании, а женщины рассуждали о том, во что декоратор превратилэту комнату, во что – другую. Иногда Эбби от отчаяния была готова заполнятьпаузы любой пришедшей в голову чушью. Митчу становилось жаль ее в такиемгновения, но он упрямо не отрывал глаз от скатерти. Сгущавшийся над столомвоздух, казалось, можно было резать ножом.

– Так значит, ты нашла работу? – задала вопрос миссисСазерленд.

– Да. Я приступаю в следующий понедельник. Буду учитьтретьеклассников в епископальной школе при церкви Святого Андрея.

– Преподаванием много не заработаешь, – буркнул ее отец.

“Он безжалостен”, – подумал Митч.

– Меня не очень беспокоят деньги, пап. Я учитель, и этапрофессия мне кажется самой важной в мире. Если бы я думала о деньгах, я бывыучилась на врача.

– Третьеклассники – самый бойкий возраст. Тебе и самой скорозахочется детей, – заметила мать.

– Может быть, через несколько лет, мама. “Может быть, когдавы умрете”, – подумал Митч.

– Ты же хочешь детей, Митч? – спросила теща.

– Может, через несколько лет.

Мистер Сазерленд отодвинул тарелку и зажег сигарету. Вопросо курении неоднократно обсуждался до их приезда. Митч настаивал на том, чтобы вдоме вообще не курили, а они – в особенности. Спор этот выиграла Эбби.

– А как твой экзамен? – спросил тесть.

“Это уже интереснее”, – подумал Митч и ответил:

– Изнурительный.

– Но ты его сдал?

– Надеюсь.

– Когда это станет известно?

– Через месяц-полтора.

– Сколько он длился?

– Четыре дня.

– После того как мы переехали сюда, он был занят толькоучебой и работой, больше ничем, – сказала Эбби. – Этим летом я его почти невидела.

Митч улыбнулся жене. Его постоянное отсутствие стало больнойтемой всех их разговоров, и теперь ему было забавно слышать эти слова, вкоторые она облекала свое прощение.

– Что будет, если ты не сдал его? – спросил ее отец.

– Не знаю. Я об этом не думал.

– А если сдашь, оклад повысят? Митч решил быть вежливым, каки обещал. Но удавалось ему это с трудом.

– Да, будет повышение оклада и неплохая премия.

– Сколько всего юристов в фирме?

– Сорок.

– Боже мой, – воскликнула миссис Сазерленд, закуривая. – Этобольше, чем у нас в округе.

– Где она расположена? – спросил мистер Сазерленд.

– В центре.

– Мы можем поехать посмотреть? – спросила теща.