Такие же точно приспособления были спрятаны в стенах каждойспальни. Найдя в прихожей лестницу-стремянку, пришедшие забрались на чердак.Один из них достал приемник и передатчик из чемоданчика, а другой в это времятщательно протягивал тончайшие проводки. Скрутив их и перетянув изоляцией, онпротянул их в угол, где его напарник поставил передатчик в старом ящичке из-подкартотеки. Проводок переменного тока был отделен и затем прикреплен кпередатчику. Между черепицами крыши на пару сантиметров поднялась антенна.

Тщательно уничтожив следы своей работы, они через десятьминут закончили выполнение задания. Херси был выпущен; мужчины прошли в гараж.Сев в “БМВ”, они быстро скрылись в ночной темноте.

В то время как Оливеру Ламберту и его гостям подавалижареные морские гребешки, на стоянке у ресторана тихо остановился “БМВ”.Сидевший за рулем нашел у себя в кармане ключи от темно-красного “ягуара”,собственности мистера Кендалла Махана, адвоката. Оба техника перебрались из“БМВ” в “ягуар”. Махан жил гораздо ближе, чем Макдир, и, судя по плану дома,работа будет сделана быстро.

На пятом этаже фирмы Бендини Маркус смотрел на панель спомигивающими лампочками, ожидая сигнала из дома 1231 по Ист-Медоубрук. Ужин вресторане закончился полчаса назад, можно было начинать прослушивание. Слабовспыхнула маленькая желтая лампочка, и Маркус надел наушники. Нажал кнопкузаписи, вслушиваясь. В ряду под надписью “Макдир 6” замигал зеленый огонек. Этобыла спальня. Цвет его стал более интенсивным, голоса, сначала едва слышимые,звучали уже отчетливо. Он увеличил громкость.

– Джил Махан – сука, – раздался женский голос,принадлежавший миссис Макдир. – И чем больше она пьет, тем большей сукойстановится.

– Мне кажется, она просто была в плохом настроении, –отозвался мужской голос, видимо, принадлежавший мистеру Макдиру.

– Муж у нее нормальный, а она – просто хамка, – сказаламиссис Макдир.

– Ты пьяна? – спросил ее мистер Макдир.

– Почти. Я готова к неистовой любви. Маркус еще добавилгромкости и склонился над панелью.

– Снимай одежду, – потребовала миссис Макдир.

– Мы уже целую вечность этим не занимались, – сказал мистерМакдир.

Маркус поднялся и дугообразно завис над тумблерами илампочками.

– И чья в этом вина? – спросила она.

– Я уже не помню. Ты прекрасна.

– В постель, – скомандовала она.

Маркус повернул рукоятку громкости до отказа. Он улыбался;дыхание его стало тяжелым. Ему нравились новые сотрудники, недавние выпускники,полные неукротимой энергии. Раздававшиеся в наушниках звуки наполняли радостьюего сердце. Он закрыл глаза и дал волю воображению.

Прошло две недели. Кэппс заключил удачную сделку, главнымобразом благодаря череде восемнадцатичасовых рабочих дней самого молодогосотрудника фирмы, сотрудника, еще даже не сдавшего экзамен на звание адвоката ибывшего слишком занятым практической деятельностью, для того чтобы беспокоитьсяоб этом. В июле он закрывал своими счетами по пятьдесят девять часов в неделю,что было рекордом фирмы для человека, пока еще не сдавшего экзамен. Наежемесячном совещании Эйвери с гордостью проинформировал компаньонов о том, чтодля новичка Макдир справляется просто замечательно. Дело Кэппса было завершенона три дня раньше планируемого, и это благодаря Макдиру.

Оливер Ламберт высказал озабоченность по поводу подготовки кэкзамену: до него оставалось менее трех недель, и каждому было ясно, что Макдирне успевает, В июле он отменил половину встреч с консультантами, отметив всвоем дневнике только двадцать учебных часов. Эйвери успокоил присутствующих,заявив, что парень все сделает.

За пятнадцать дней до экзамена Митч все же взбунтовался.Экзамен почти наверняка будет провален, объяснял он Эйвери за обедом вМанхэттен-клубе. Ему нужно время для занятий. Много времени. Он можетподнатаскаться за оставшиеся две недели и как-нибудь сдать, но для этого ондолжен быть предоставлен самому себе. Никаких цейтнотов. Никаких чрезвычайныхобстоятельств, никаких ночей напролет, он умоляет. Эйвери внимательно выслушалего и извинился за имевшую место гонку. Он обещал Митчу забыть о нем наближайшие две недели. Митч поблагодарил.

В первый понедельник августа в главном зале библиотеки напервом этаже собрались все члены фирмы. Этот самый большой из библиотечныхзалов был предназначен как раз для подобного рода собраний. Частьприсутствовавших сидели за уникальной работы столом вишневого дерева. Остальныерасположились вдоль стеллажей, тесно уставленных обтянутыми кожей юридическимисправочниками, которыми десятилетиями никто не пользовался. Здесь были всеработавшие в фирме, пришел даже Натан Лок. Он немного опоздал и теперь в одиночествестоял у двери. Он не сказал никому ни слова, и никто, кроме Митча, бросавшегоукрадкой на мистера Черные Глаза взгляды, не смотрел в его сторону.

Атмосфера в зале была печальной. Ни одной улыбки. Всопровождении Оливера Ламберта вошли Лаура Ходж и Бет Козински. Их усадилинапротив стены, где висели два забранных траурной вуалью портрета. Женщиныдержались за руки и старались улыбаться. Мистер Ламберт стоял спиной к стене иобводил глазами присутствующих.

Он заговорил своим мягким, глубоким баритоном, полнымсимпатии и сочувствия. Заговорил негромко, почти шепотом, но мощь его голосадоносила каждое сказанное слово до стоящих в самых дальних углах зала людей.Ламберт смотрел на двух вдов и говорил о том, какую глубокую печаль испытываетвся фирма, какой заботой будут окружены родственники погибших все то время, чтобудет существовать фирма. Говорил о Марти и Джо, о первых годах работы, о том,как необходимы были их общему делу эти два молодых человека, чья смерть нанеслафирме столь тяжелый урон, говорил о их преданности и любви к своим семьям.

Ламберт был красноречив. Он говорил, ни на мгновение незадумываясь о содержании следующего предложения. Вдовы тихонько плакали ивытирали слезы. Начинали сопеть и другие: Ламар Куин и Дуг Терни.