— Ну, я бы так не сказала. Но и оставлять его в конторебыло опасно.

— А это детективное агентство не может прислать копиюотчета?

Она улыбнулась.

— Во главе такого агентства должен стоять трезвомыслящий человек. Если бы Ральф был жив, он бы ему заплатил. А в нынешнейситуации он может получить деньги только от меня. Я думаю, тактичность этогоагентства нам обеспечена.

— А как насчет секретарши?

Она удивленно раскрыла глаза.

— Надо заставить ее молчать.

— И как же это сделать?

— Еще не знаю.

Бакстеру стало неуютно под ее настойчивым взглядом, и онпотянулся за сигаретой.

— Тебе прикурить, Софи?

— Если не трудно.

Он достал вторую сигарету, прикурил и окутался голубоватымдымом.

Помолчав, Софи Прессман задумчиво произнесла:

— Мне и в голову не приходило, что ты можешь пойти натакое…

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мне нужно объяснить?

Несколько секунд Бакстер молча курил, затем не выдержал.

— Давай выясним все до конца, Софи.

— Разве в этом есть необходимость? Это слишком опаснаятема для разговора.

Бакстер сделал вид, что не слышал. Он продолжал задумчиво:

— Ты поистине замечательная женщина. Есть в тебе что-тотакое, что чарует мужчин. Я все время думаю, может быть, это потому, что тыбываешь то пламенной, то холодной как лед.

— Ты говоришь, как мой психоаналитик, — улыбнуласьона.

— Да нет, — покачал он головой.

— Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь, —сказала она. — Продолжай, мне интересно.

— Я бы, — сказал Пелли, очень тщательно подбираяслова, — сделал для тебя все что угодно, все, что бы ты ни попросила,только не это.

— Что “не это”?

— Я имею в виду — не то, что произошло с Ральфом. Онаспокойно встретила его взгляд.

— Тебе вовсе не надо в чем-либо признаваться, Пелли, нои не стоит дурачить друг друга.

— Ладно, — ответил Бакстер?

— Давай будем откровенны друг с другом. Я не знал, что Ральфнанял кого-то следить за тобой. Я также ничего не знал ни об этих фотографиях,ни об отчете агентства, пока ты мне сама не рассказала. И до того времени я незнал, куда уехал Ральф. Для меня, во всяком случае, Петри — не более чемкакая-то точка на карте… В жизни никогда не чувствовал себя более беспомощным,особенно когда понял, что ты не намерена оставить все как есть, но решиларешить все проблемы разом… Однако же ты ведь меня ни во что не посвящала.

А затем, когда я узнал о том, что случилось, я понял… Вобщем, если взглянуть на все это с твоей точки зрения, то это не более, чемсамозащита. Твоя жизнь, твое счастье, репутация, положение в обществе, все, чемты жила, было под угрозой. Ты…

— Погоди, Пелли, — перебила его она, не повышаяголоса. — Ты что, хочешь сказать, что я это сделала?

Он опять постарался найти нужные слова.

— Я только пытаюсь дать тебе понять, что понимаю иподдерживаю безусловно все, чтобы ты ни сделала, и что мое отношение к тебе неизменилось ни на йоту.

— Почему ты это сделал, Пелли?

— Что сделал?

— Я сейчас имею в виду твою попытку выкрутиться ипереложить все на меня.

Его веки непроизвольно дрогнули, но ему удалось встретить еевзгляд почти спокойно.

— Послушай, Софи, а не пытаешься ли ты сейчас… О нет,только не это, это слишком жестоко.

— Ну же, продолжай, Пелли.

— Не ищешь ли ты сейчас жертву? — пробормоталон. — Не думаешь ли ты, что в случае, если все обернется скверно, я… чтомоя любовь к тебе… ну да, впрочем, ты понимаешь, что я хочу сказать.

Она вздохнула.

— Мой дорогой, мы оба достаточно современные люди. Янадеюсь, что мы оба достаточно трезво смотрим на жизнь, вне зависимости оттого, что нам нравится романтика наших отношений. Я собираюсь быть с тобойсовершенно откровенной. Мне прекрасно известно, что именно ты убил моего мужа.Что до меня, то мне это совершенно безразлично. Если честно, то, по-моему,другого выхода у нас не было, но с твоей стороны так глупо ломать комедию и…

— Я же сказал тебе, что ко мне это не имеет никакогоотношения, — вспыхнул Бакстер.

Она улыбнулась равнодушно и спокойно. Бакстер вскочил наноги. В его голосе появились визгливые нотки.

— По-моему, — воскликнул он, — ты заходишьслишком далеко. Проклятье, я и представить себе этого не мог. Можно былоуладить это дело как-нибудь иначе, но…

— Пелли, — холодно начала она, — если тысчитаешь, что все так плохо, и пытаешься избавиться от меня…

— А по-моему, все это больше относится к тебе. Ее глазапо-прежнему были ледяными.

— Этой черты в твоем характере, мой дорогой, я раньшене замечала.

Но теперь он уж был подготовлен к этому.

— Продолжай в этом же духе, милая, — угрюмобуркнул он, — и ты узнаешь еще больше обо мне, о чем раньше и неподозревала. Да не думай вперед, что я буду таскать для тебя каштаны из огня.

Теперь они стояли лицом к лицу. Пелли Бакстер рассвирепел,но был слегка испуган. Софи Прессман, наоборот, была холодна, спокойна иполностью владела собой.

— Ты знаешь, дорогой, — с силой сказалаСофи, — я смогу доказать это, если захочу.

— Софи, ты сошла с ума!

— Не надейся на это, дорогой.

— А похоже на то!

— Ты знаешь, — помолчав, продолжала она, —ведь из полиции звонили мне вчера вечером, хотели узнать кое-что.

— Наверное, им надо было знать, где ты была, когдаубили твоего мужа?

— Не глупи, милый. Ничего подобного. Я ведь неутешнаявдова. Им просто хотелось узнать, нет ли у меня каких-либо подозренийотносительно того, кто это сделал, а также не было ли у Ральфа каких-нибудьпричин для самоубийства.

— И что ты ответила?

— Я сказала, что мне об этом ничего не известно, но чтоя могу ручаться за то, что его семейная жизнь была вполне счастливой и,насколько я знаю, не было никаких финансовых проблем.

— А что еще?

Она вздохнула.

— Они показали мне револьвер и спросили, не видела ли яего когда-нибудь и вообще принадлежал ли он Ральфу.

— И что ты им сказала?

— Я ответила, что ничего не понимаю в оружии, что всюжизнь боялась взять в руки револьвер и что никакая сила в мире не заставит меняэто сделать.