Материнское сердце обливалось кровью. Ну почему это должнобыло случиться сейчас? Неужели этот идиот не мог подождать воскресенья? Есть унего хоть капля совести? Судя по всему, нет.

Олимпия целый час провела с дочерью, пытаясь ее утешить.Однако Джинни продолжала твердить, что ни на какой бал не поедет. Останетсядома с Максом и Гарри. Придется Веронике ехать одной.

– Я этого не допущу! – твердо заявила Олимпия. –Я знаю, сейчас тебе не до того. И никакого настроения нет. Но завтра, под рукус Чарли, ты будешь выглядеть принцессой. Выйдешь на реверанс – все парниупадут. Джинни, тебе придется это сделать!

– Мам, я не могу, – возразила дочь, уставившись впотолок. У нее было такое лицо, как будто настал конец света. Слезы по щекамтекли не переставая.

Олимпия понимала, как ей сейчас тяжело, но она знала и то,что жизнь не кончается и ее дочери еще многое предстоит испытать в жизни. Онаготова была задушить этого Стива за то, что заставил страдать ее девочку. Носейчас она могла сделать только одно – утешить дочь.

Уже пробило полночь, когда Олимпия вернулась в спальню.Джинни немного успокоилась. Слава богу, хоть плакать перестала.

Гарри уже спал. Олимпия легла, закрыла глаза и сталабеззвучно молиться. Пожалуйста, Господи, пусть завтра вечером все будут вздравом уме и ведут себя подобающе. Избавь меня от новых сюрпризов, я их большене вынесу… Прошу Тебя, Господи, дай мне один спокойный вечер! Только один! БлагодарюТебя, Господи!

И она уснула.

Настала суббота – день рождественского бала дебютанток. Сутра было морозно, но небо ясное, ни снега, ни ветра. День был чудесный.

Олимпия проснулась, охваченная волнением. Она молилась ободном – пережить этот день без эксцессов. Одеть дочерей, полюбоваться тем, какони выйдут на поклон и торжественно спустятся в зал по лестнице, рассадитьгостей, чтобы они были довольны. Казалось бы, желания вполне скромные, но запоследние несколько дней столько всего случилось, что будет чудо, если никто несломает ногу, не сляжет с инфекцией и не закатит прилюдно какую-нибудь сцену.Ну а если уж без этого никак нельзя, то Олимпия была готова принять все ударына себя.

В двенадцать она должна везти девочек в парикмахерскую, надва – записана сама. К четырем они будут с чудесными прическами.

Олимпия приготовила завтрак, отнесла Фриде поднос, немногопоговорила со свекровью, поделилась последними новостями. Девочки еще невставали. Гарри уехал в клуб играть в сквош. Максу лучше. Чарли ночевал уприятеля. На данный момент в доме все было спокойно.

В одиннадцать часов Джинни была на ногах и, охваченнаяпаникой, сбежала по лестнице. Обнаружив мать у Фриды, она ворвалась в комнату скриком:

– Одна перчатка пропала!

Длинные белые перчатки на балу Аркады были обязательныматрибутом.

– С чего ты взяла? Я их вчера обе видела. На твоемкомоде лежат, там же, где и сумочка.

Джинни смутилась и взглянула виновато.

– Я их вчера брала к Дебби – похвалиться. А потом мы соСтивом стали ругаться. Я впопыхах одну забыла. А теперь Дебби говорит, чтоночью ее собака изгрызла перчатку в клочья.

– Боже мой! – Олимпия сделала над собой усилие,чтобы не дать волю отчаянию. – И когда теперь прикажешь искать новую пару?Ладно, ладно… Съезжу прямо сейчас, до парикмахерской. Надеюсь, подберу размерточно.

Фрида восхитилась тем, как быстро невестка разрешилапроблему. Через десять минут Олимпия уже выбегала из дома, в джинсах, теплойкуртке и меховых сапожках. К двенадцати она вернулась домой с новой паройперчаток. Проблема была решена, катастрофа предотвращена, первый раунд выигран.

Ровно в двенадцать выехали в парикмахерскую. Проводивдевочек, Олимпия тут же вернулась домой. Накормила Макса, приготовила кошерныйленч Фриде, наконец и сама съела сандвич.

Явился с тренировки Гарри. А спустя десять минут пришел иЧарли и стал подозрительно виться вокруг матери. Он явно нервничал. Олимпия немогла понять причины его взбудораженного состояния – неужели его так напрягаетпредстоящий вечер?! Она обняла сына и сказала ему на ухо:

– Все будет хорошо, не волнуйся!

С Гарри тему бала Олимпия больше не затрагивала. Вопросзакрыт, и нечего толочь воду в ступе.

Потом она поднялась в спальню, следом за ней двинулся иЧарли.

– Что-то не так? – спросила мать, но он лишьзамотал головой в ответ. – Ты что-то хочешь мне сказать? – Юношаопять помотал головой и удалился. Олимпия попыталась отогнать поднимающуюся вней тревогу.

Потом позвонила Маргарет. У ее матери поднялась температура,сказала Маргарет. Но на балу она обещала быть, только с небольшим опозданием –придется побыть в больнице с мамой, ужином покормить. Иными словами, заехать заФридой у нее не получалось. Маргарет извинялась, что подвела подругу, но выходау нее не было, мать чувствовала себя очень неважно. Олимпия успокоила подругу,но, завершив разговор, она долго смотрела на телефон, соображая, как выйти изположения. К пяти часам надо быть в отеле с девочками. Чарли должен ехать тудак четырем, так что привезти Фриду совсем некому. Тут у нее мелькнула однамысль, и она направилась к Гарри.

Муж слушал настороженно, видимо полагая, что Олимпия всеподстроила специально, чтобы вынудить его участвовать в ненавистном торжестве.Сейчас жена просила об одном – посадить мать в лимузин, туда же загрузитьинвалидное кресло и позвонить на мобильный, чтобы Олимпия ее встретила. Онаспустится, заберет свекровь, усадит в кресло и поднимет на лифте в зал, гдебудет накрыт ужин, предваряющий бал.

Со слов Олимпии все было очень просто. Она не сталаговорить, что в этот самый момент ей предстоит приводить в чувство двухдрожащих от волнения девиц, одевать их, помогать позировать фотографу,успокаивать, насколько возможно, да еще и себя привести в порядок.

– Сможешь оказать мне такую услугу? – спросилаона, обрисовав Гарри его задачу.

– Похоже, у меня нет выбора, не брошу же я свою мать!

Олимпия ни словом не обмолвилась насчет его возможногоучастия и не просила изменить свое решение. Она только хотела, чтобы Гарриотправил Фриду на машине и сообщил, когда она выедет. Ясно же, что ее просьбаникак не оскорбляла убеждений Гарри. Такая малость была ему вполне по силам.

– Вот и чудесно. Спасибо! Тогда я поехала, а то ужеопаздываю, – на бегу бросила она и умчалась в парикмахерскую.

Джинни уже была причесана, а Вероника еще только садилась вкресло. Вирджинии в это время будут делать маникюр. Они с сестрой поменялисьместами – сначала ногти делали Веронике. Все было рассчитано по минутам – так,словно речь шла о военной операции.

В половине четвертого Олимпия позвонила домой и напомнилаЧарли, что пора выезжать. Фрак, брюки, сорочка, белый галстук, жилет, носки илакированные туфли. И еще перчатки – ему полагается быть в перчатках. Сынобещал выйти через пять минут. Сказал, у него уже все собрано.