– Только попробуй! – прорычал Гарри. После бала онбыл в игривом настроении.

Олимпия помогла Фриде раздеться. Уже лежа в постели, Фридаподняла на невестку сияющие глаза.

– Олимпия, деточка, спасибо тебе. В жизни ничегоподобного не видела! Я так счастлива!

– Я тоже, – призналась Олимпия. – Я так рада,что и ты, и Гарри там были!

– Он у меня хороший мальчик! – горделивопроизнесла Фрида. – Я рада, что он принял верное решение.

– Его решения всегда самые верные, – согласиласьОлимпия, поцеловала свекровь, погасила свет и вышла.

Гарри ждал ее на кухне. Рука в руке, они поднялись к себе,стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Макса. Срываясь на бал, Гарри вызвалняню – теперь ее отпустили. Приехав, они застали ее спящей в комнате Чарли,ведь было уже три часа ночи. А спать они легли только в четыре.

Гарри приблизился к Олимпии и стал расстегивать застежку наее платье. Но Олимпия остановила его, взяв за руки. Она должна была все емурассказать.

– Сегодня Чарли признался мне кое в чем.

– Неужели тоже татуировку сделал? – усмехнулсяГарри, но Олимпия отрицательно покачала головой.

– Нет, все гораздо серьезнее…

– Что ты имеешь в виду? – спросил Гарри,недоумевая, и вдруг все понял.

Он подозревал нечто подобное, хотя и не хотел себе в этомпризнаваться. Несколько раз у него возникали серьезные подозрения, но он нестал ничего говорить Олимпии, чтобы не тревожить ее без веских оснований. Он незнал, как она к этому отнесется. Но теперь он это узнал. Олимпия не оттолкнуласына, не лишила его своей любви.

– Он мне честно признался, – сказала онамужу. – Когда мы с ним танцевали, как раз перед тем, как ты появился.

– А я-то еще подумал, что он тебе такое нашептывает? У неголицо было такое смятенное. Вы, кстати, прекрасно смотрелись вместе. – Онподошел к жене и заключил ее в объятия. – И как нам на это реагировать?

Сам Гарри был встревожен. Сын признался в том, что он нетакой, как все, и это теперь неизбежно отразится на всей его жизни и жизни егородных. До конца его дней.

– Могу сказать только за себя. Я хочу, чтобы мой сынбыл счастлив. Когда он мне открылся, он как будто даже успокоился.

– Ну, что ж, я рад. За вас обоих. Поживем – увидим, каквсе дальше сложится. – Он сел на кровать и посмотрел на жену. –Знаешь, Олли, я готов с тобой согласиться: первый бал – это запоминается. Вкаком-то смысле действительно похоже на бат-мицву. Праздник, когда радуются нетолько сами девочки, но и их друзья, и близкие – все, кто разделил с ними этимгновения. И мама порадовалась, она никогда ничего подобного не видела. Итанцевать с тобой и с девочками мне понравилось. И знаешь, хоть это и глупозвучит, но, когда Чонси пожал мне руку, я даже прослезился.

Сегодня слезы наворачивались ему на глаза не раз. То жесамое происходило и с Олимпией. Они пережили вечер любви и радости, вечернадежд и воспоминаний, вечер, когда их дочери вступали во взрослую жизнь, анезнакомые люди делались друзьями. Все произошло так, как говорила Олимпия. Этобыл обряд посвящения во взрослые, традиция, которая продолжала жить.

И Гарри сегодня тоже совершил переход из старого мира вновый – новый для себя. А кто-то, возможно, снова заглянул в свое прошлое. Икогда прошлое и будущее слились в одно сияющее мгновение, время словноостановилось – все печали отступили и были забыты. А назавтра начиналась новаяжизнь.