Несколько минут, и рана на шее Инессы полностью затянулась, оставив на коже лишь розоватое пятно, которое должно было исчезнуть уже к вечеру следующего дня. На лицо девушки вернулся румянец. Она глубоко вздохнула и распахнула свои огромные, как блюдца, глаза, уставилась на склонившегося над ней Грега.

— Грегори, — прошептала, расплываясь в счастливой и немного идиотской улыбке, — ты пришел. — И потянулась к нему рукой, надо понимать, чтобы коснуться щеки.

Он отдернул голову и торопливо поднялся.

Инесса обиженно заморгала и неловко села, окинула темное кладбище, освещаемое лишь до сих пор висящим над их головами «светлячком», еще мутным после пробуждения взглядом. Затем нашла им Сардинес и охнула, пухлые губки сложились то ли в испуганное, то ли в удивленное «о».

— Эль, ты…

Точно, вот как ее зовут — Эль.

А выглядела темная и правда весьма живописно: всклокоченные волосы, порванная на рукаве рубашка, кисти рук и щека, перемазанные кровью.

В данный момент она стояла чуть в отдалении, обнимая себя руками, и сама смотрела на «воскресшую» соседку как на чудо расчудесное.

Перехватив направленный на себя взгляд, Сардинес повернулась к Грегу.

— Вау, Тэйт, это было…

Поразительно? Восхитительно? Волшебно?

Он и сам знал. И если самолюбование — смертный грех, то Грегори только что заслужил себе место в аду.

Вот только делиться своими чувствами с Сардинес, чуть было не поджарившей его вместо призрака, он точно не собирался.

— Руки давай, — велел Грег, решительно шагнув к ней.

Темная удивленно моргнула, но таки протянула ему распоротую камнем ладонь.

Грег накрыл ее своей.

Глава 29

— Вот так, ложись… — Элинор первой вбежала в комнату соседки и откинула на кровати покрывало. — Ложись, полежи…

Она сама толком не отдавала себе отчет, почему кружилась возле Инни, как курица-наседка. Но вид вырванного из ее шеи куска мяса Эль по-настоящему впечатлил. То, что после такого она выжила, было сродни чуду. По правде говоря, зажимая тогда рану и чувствуя тщетность своих попыток остановить кровотечение, Элинор уже прощалась с Инессой. Чудовищное ранение, она даже не знала, кто из белых магов смог бы с таким справиться. Разве что сам Приуз...

А Тэйт, действительно не иначе как чудом, не просто сумел, но и сделал это в считанные минуты.

Тогда, когда она случайно попала в него молнией, а оставшийся на свободе призрак бросился на Инессу, Эль думала, что Тэйт уже нежилец. Но нет, он не только встал, но и каким-то образом вернул себе дар.

Что и говорить, ночь полная чудес.

Но, как и все, чудеса в скором времени заканчиваются…

— Да не хочу я лежать! — Инни нетерпеливо выдернула руку, за которую Элинор пыталась подвести ее к кровати. — Я абсолютно здорова!

— Здорова, — буркнул Тэйт, какого-то черта тоже увязавшийся с ними в личную комнату девушки.

Пока Эль ворковала вокруг Инессы, он взял стул и уселся на него в углу. Сгорбился и понурился, не говоря ни слова. Это его «здорова» было первым, что он произнес с тех пор, как они покинули кладбище.

С тех пор, как его магическая аура снова пропала, а резерв схлопнулся...

Он даже улыбался. Серьезно, Элинор никогда бы не подумала, что этот тип умеет улыбаться. Улыбался и даже двигался как-то совершенно иначе: плечи распрямились, и он словно стал выше.

Исцелил Инни, залечил Эль ее порезы и ссадины и вдруг… погас. Резко и неожиданно. Его резерв не истощался постепенно, как у всех, — он просто отключился. А вместе с ним исчезла и магия.

В тот момент у Тэйта было такое выражение лица… Он будто постарел на несколько лет.

Элинор даже стало обидно: ему очень шла улыбка, на фоне которой даже великоватый нос, который в первую встречу ее так впечатлил, и то смотрелся на его лице весьма гармонично.

И вот — как щелчок пальцев — молодой светлый маг исчез, а на его смену пришел сгорбленный старик без крупицы дара.

Эль даже не хотелось ехидничать. Оказаться на его месте — страшно даже представить.

Она бросила взгляд на понурую фигуру в углу и поспешила отвернуться. Вот только увидеть в ее глазах жалость ему не хватало. Нет уж, никакой жалости, это же вредный Тэйт — расхититель могил.

— Не хочешь прилечь, так присядь. — Эль уперла руку в бок и сурово посмотрела на все еще упрямящуюся Инни.

Та демонстративно закатила глаза, мол, это совершенно излишне, но все-таки послушалась. Вернула покрывало на место, чтобы не запачкать постель, и аккуратно присела на краешек, как прилежная ученица, сложив руки на коленях.

На самом деле, в этот момент больше всего Элинор хотелось высказать ей все, что о ней думает: и о том, что та поперлась за ними на погост, и о том, что была недостаточно осторожна, умудрившись пустить себе кровь в месте, полном нежити, и — особенно! — о том, что не послушалась, когда ей ясно велели пригнуться и не мешать.

Черт возьми, она же сама говорила, что ходила в патрули с черными. Умение подчиняться внезапным приказами напарника во время опасности у нее уже должно быть выработано до автоматизма. И неважно, что Эль ей никакой не напарник. Должно быть!

Но, видимо, Инесса была из тех белых, кто контролирует зевак и не приближается к темному, пока тот не разберется с проблемой.

Впрочем, представить эту нежную девушку в шляпке с ленточкой бросающейся в самую гущу боя с нечистью или нежитью и правда было сложно.

Эль вздохнула, провела ладонью по лицу, успокаиваясь, и присела перед Инни на корточки, заглянула в глаза.

— Инесса, могу я тебя кое о чем попросить? — спросила так мягко, как только могла.

Соседка улыбнулась и с готовностью закивала.

— Конечно, я тебя слушаю. — А сама метнула взгляд в сторону Тэйта, видит ли он, какая она милая и добрая с окружающими.

Тщетно: тот на них не смотрел, очевидно, уйдя глубоко в себя.

Уголки губ Инессы печально поползли вниз.

— Я хочу попросить тебя не рассказывать своему дяде о том, что произошло этой ночью, — сказала Элинор, снова переводя внимание на себя. — И не только ему.

— Что? — Соседка округлила глаза и дернулась, будто ее чем-то огрели. — Ты шутишь?!

Эль пожала плечом: хотела бы пошутить, но нет. Да и после случившегося ей