секретаря ЦК «в связи с переходом на работу начальником политуправления военно-морского министерства». Начальник политуправления – должность, приравненная к заместителю министра, то есть на много ступенек ниже той, что он занимал. Падение с Олимпа было невероятно болезненным. Только что Леонид Ильич заседал за одним столом со Сталиным, а теперь ему предстояло подчиняться своим недавним подчиненным.

А буквально через десять дней военно-морское министерство слили с военным в единое Министерство обороны. Соединили и политорганы. Брежнев вообще остался без работы и свалился. Подвели сразу и сердце, и сосуды ног – болезнь, от которой часто страдают курильщики. После выздоровления ему предложили должность заместителя начальника Главного политического управления Советской армии и Военно-морского флота.

А что же Суслов?

Возглавивший страну Маленков невысоко оценивал Михаила Андреевича.

Молотов который считал себя главным специалистом по марксизму, говорил:

– Суслов – это провинциал в политике. Большая зануда.

Поэтому Суслова они отодвинули. Вывели из президиума ЦК, то есть сильно понизили в статусе. Правда, секретарем ЦК – в отличие от Брежнева – он остался. А 19 марта в аппарате ЦК образовали отдел по связям с иностранными компартиями. Сотрудники отдела следили за деятельностью компартий, принимали иностранные делегации, приезжавшие в Советский Союз, помогали политэмигрантам, которых в нашей стране еще было немало. 16 апреля Суслова утвердили заведующим этим отделом.

Характерно, что Берия воспринимал его как мелкую фигуру и с ним не церемонился. Вызвал к себе управляющего делами Совета министров Михаила Трофимовича Помазнева и сказал, что сокращает контингент, обслуживаемый управлением охраны МВД. Берия перечислил фамилии чиновников, которых после смерти Сталина подвинули с высших постов, назвал и Суслова, и Алексея Николаевича Косыгина, который при Брежневе станет главой советского правительства. Лаврентий Павлович пренебрежительно бросил: чекисты больше не будут обслуживать их дачи.

Но Берию вскоре арестовали. А Суслов оказался полезен новому руководству.

Что же товарищи так в нем ценили?

Власть постепенно сосредоточил в своих руках Хрущев. Они с Сусловым были противоположностями. Никита Сергеевич откровенно недолюбливал Михаила Андреевича. Но Хрущеву понадобилась его помощь.

И Хрущев, и сменивший его Брежнев были малограмотными людьми. Суслов, который с карандашом в руке читал собрание сочинений Ленина, казался им невероятно образованным человеком, настоящим светочем мысли. Никита Сергеевич через два года вернул Суслова в состав Президиума ЦК, сделав тем самым одним из самых влиятельных людей в стране. И освободил от руководства отделом по связям с иностранными компартиями. Но делегации этих партий по-прежнему продолжал принимать именно Суслов.

Ирина Андреевна Агеева из Института всеобщей истории РАН написала работу о переговорах Суслова с канадскими коммунистами в 1956 году. Они задавали недоуменные вопросы: в чем причина культа личности Сталина? Почему творились такие страшные преступления? Почему доклад о Сталине на ХХ съезде засекретили? И конечно же, они не понимали, как в социалистической стране мог развиться антисемитизм – дело врачей, разгром Еврейского антифашистского комитета? Канадская делегация приехала, чтобы «добиться ясности в еврейском вопросе».

Михаил Андреевич объяснил: партия преодолела трудности и очистилась, а разговоры о преследовании евреев – наглая выдумка.

Канадские коммунисты выражали сомнения в необходимости диктатуры пролетариата и говорили о возможности парламентского пути к социализму: не обязательно запрещать другие партии!

Суслов был тверд: не может быть и речи о пересмотре теории классовой борьбы – это ревизионизм, революционное насилие необходимо. Дал совет канадским коммунистам: изучайте классиков марксизма-ленинизма – они всё объяснили.

Впрочем, в других ситуациях Михаил Андреевич проявлял здравомыслие и реализм. В 1975 году в Москву прибыла делегация французских социалистов во главе с первым секретарем Франсуа Миттераном – через несколько лет он станет президентом. Французов принимал Суслов. Разговор был теплый и естественный.

«Суслов разошелся», – заметил в своем кругу первый заместитель заведующего отделом Вадим Валентинович Загладин.

Сотрудники международного отдела ЦК не без удивления фиксировали:

«Суслов вспомнил, что у него есть какие-то картины импрессионистов. Послал за ними домой. Подарил. Миттеран подарил альбом оригинальных рисунков времен Парижской коммуны. Объятия, шутки и проч. Это Суслов! Хранитель чистоты марксизма-ленинизма и чемпион борьбы против всякого реформизма и ревизионизма, всяких отступлений и уклонов! Все это, может быть, даже не до конца продуманный, во многом импульсивный выход на новые реальности, отказ от стереотипов эпохи, безвозвратно отшедшей в прошлое».

Еще одна история. В международном отделе ЦК КПСС подготовили разнос газете французских коммунистов «Юманите» – за неправильную оценку советской действительности. Отправили Суслову на утверждение.

Заместителю заведующего международным отделом ЦК Анатолию Сергеевичу Черняеву позвонил Клавдий Михайлович Боголюбов, первый заместитель заведующего общим отделом ЦК, и стал выговаривать:

– Михаил Андреевич велел вашу эту бумагу положить в архив. И что это вы – одним нотации читаете, других поучаете, третьим головомойку устраиваете. И так в международном коммунистическом движении вон что делается. Генеральный секретарь французской компартии Жорж Марше рвет и мечет, а вы…

Черняев уточнил:

– Это мнение Михаила Андреевича?

– Да, конечно.

– Могу я его передать Пономареву?

– Да, конечно…

Анатолий Черняев:

«Про себя подумал: А что, если это проявление настоящей политической мудрости? Что, если, действительно, мы (ЦК, Суслов) начинаем понимать новые реальности и негодность наших прежних отношений с международным коммунистическим движением?! Брутенц объяснил все это так: Суслову не надо “отмечаться” перед начальством… А Борису Николаевичу надо все время мельтешить, показывая, что он «принимает все меры», чтобы прекратить бардак в своем хозяйстве. Суслов может позволить себе исходить из существа дела. Пономарев же должен все время оглядываться, упуская при этом из виду суть, здравый политический смысл».

С марта 1955 года международным отделом ЦК руководил кремлевский долгожитель, выпускник Института красной профессуры и бывший работник Коминтерна Борис Пономарев. Он сохранил некоторые идеалы своей юности, ненавидел Сталина. У него в отделе собрались знающие и образованные люди. Но Пономареву не хватало самостоятельности, поэтому он так и не стал членом Политбюро, о чем мечтал. Пожалуй, коллеги не очень его жаловали, но считали главным знатоком мирового коммунистического движения. При Хрущеве он стал академиком. Борис Николаевич поставил рекорд – заведовал отделом больше тридцати лет, пока Горбачев не отправил его на пенсию.

Уже будучи пенсионером, Пономарев приехал ко мне в «Известия», где я тогда работал. Открылась дверь, и появился человек, чьи портреты я видел всю жизнь, с «Золотой Звездой» Героя Социалистического Труда на пиджаке. Он засел за воспоминания и приехал спросить, представят ли они интерес для газеты. Я совершенно искренне ответил: конечно! Борис Николаевич объяснил, что намерен описать, как совсем молодым человеком он увлекся большевистскими идеями… Я пытался уговорить его, напротив, начать с конца – с того времени, когда он был одним из руководителей страны, и постепенно вернуться к истокам. Не уговорил, увы – воспоминаний Пономарев не оставил….

Суслов был, наверное, самым бдительным аппаратчиком в Москве. Однажды