день после начала Второй мировой, Серова утвердили наркомом внутренних дел Украинской ССР. В Киеве жизнь связала его с первым секретарем ЦК компартии Украины, первым секретарем Киевского обкома и горкома партии Никитой Сергеевичем Хрущевым.

Генерал армии Филипп Денисович Бобков, который всю жизнь прослужил в КГБ, вспоминал, что вскоре после создания комитета Хрущев приехал в Центральный клуб имени Ф. Э. Дзержинского и выступил с большой речью – она продолжалась больше двух часов – перед руководящим составом органов и войск КГБ. Он говорил, что роль контрразведки раздута. Предложил сократить аппарат госбезопасности, превратить комитет в обычное общегражданское ведомство, отказаться от воинских званий, а то в Москве и так полно генералов…

После первого секретаря ЦК выступил Серов:

– Вы убедились, насколько товарищ Хрущев глубоко знает нашу работу и насколько четко, предельно ясно дал указание по агентурно-оперативной работе и по всей работе. Вот что значит человек громадного ума и большой практики. Ведь многие из вас также работают по десять – пятнадцать лет, а иной раз скатываются на всякие глупости. Поэтому вы должны четко, ясно продумать, вспомнить все указания, которые были даны товарищем Хрущевым.

Начались ликвидация некоторых райотделов, сокращение городских и областных отделов и управлений. За два года Серов уволил из КГБ 16 тысяч человек «как не внушающих политического доверия, злостных нарушителей социалистической законности, карьеристов, морально неустойчивых, а также малограмотных и отсталых работников». Две тысячи сотрудников убрали из центрального аппарата, сорок человек лишили генеральских званий.

«Заменены почти все руководящие работники главных управлений, управлений и отделов центрального аппарата, – говорилось в одном из документов. – На эти должности более шестидесяти человек направлены ЦК КПСС с руководящей партийной и советской работы».

25 июня 1955 года Президиум ЦК принял постановление «Об устранении концелярско-бюрократических извращений в учете кадров» на основе записки, составленной на Старой площади. В ней говорилось, что большую часть населения страны составляют те, кто вырос уже при Советской власти, но, заполняя анкеты, они вынуждены отвечать на вопросы о службе в царской армии, в полиции и в Белой армии. Все должны были отвечать на вопрос о пребывании («вы и ваши родственники») во время войны на временно оккупированных территориях. «Постановка такого вопроса, – говорилось в записке отделов ЦК, – вызывает у заполняющего анкету чувство обиды и возмущения».

Многие годы Михаил Андреевич Суслов был верным хрущевцем.

Принято считать, что хрущевский доклад на закрытом заседании ХХ съезда оказался полной неожиданностью и для руководства страны, и для делегатов партийного форума. На самом деле он был запланирован заранее, в его подготовке приняло участие все партийное руководство.

Процесс освобождения и реабилитации невинно осужденных был неминуем. Сразу после смерти Сталина начали с тех, кого руководители страны хорошо знали, – с родственников, друзей, знакомых, бывших сослуживцев. С них снимали нелепые обвинения, выживших возвращали из лагерей. Оправдание одного невинного влекло за собой оправдание и его мнимых подельников.

Генеральный прокурор СССР Роман Андреевич Руденко чуть ли не каждую неделю отправлял в ЦК записку с просьбой разрешить реабилитацию того или иного крупного советского руководителя. Из информации КГБ, МВД, Комитета партийного контроля, прокуратуры складывалась чудовищная картина массового осуждения невинных людей. Выяснялось, что многие дела были фальсифицированы, а показания получены путем избиений и пыток.

Создали комиссию, которая должна была представить предложения о трудовом и бытовом устройстве так называемых спецпоселенцев – в основном речь шла о целых народах, которые при Сталине выселили в Сибирь и Казахстан. В спецпоселениях держали два с лишним миллиона человек, из них полтора миллиона – депортированные в годы войны народы.

В комиссию вошли секретари ЦК Суслов и Поспелов, а также министр юстиции Константин Петрович Горшенин и заместитель секретаря Президиума Верховного Совета СССР (была тогда такая должность) Александр Федорович Горкин. Суслов прекрасно помнил, как депортировали карачаевцев.

Комиссия сделала первый шаг в реабилитации народов, изгнанных из родных мест:

«Считали бы необходимым поручить группе работников изучить вопрос и доложить ЦК предложения о целесообразности дальнейшего сохранения во всей полноте тех правовых ограничений в отношении спецпоселенцев – немцев, карачаевцев, чеченцев, ингушей, балкарцев, калмыков и крымских татар, которые были установлены в свое время».

Какими бы циничными ни были чиновники, они не могли совсем уж отмахнуться от потока разоблачений. Обо всем этом нужно было рассказать если не всей стране, то хотя бы партийным руководителям. Решили это сделать на очередном съезде партии, намеченном на февраль 1956 года.

Суслов сформулировал общее настроение членов Президиума ЦК:

– За несколько последних месяцев мы узнали ужасные вещи. Оправдать это ничем нельзя. Культ личности большой вред наносит. Надо делегатам рассказать все. Говорим о коллективности руководства, а со съездом будем хитрить?

Хрущев разослал проект доклада всей партийной верхушке. Члены президиума и секретари ЦК проект одобрили. Никита Сергеевич дорабатывал текст до последней минуты. Сохранилась обильная правка, сделанная Сусловым. Многие поправки Хрущев учел.

Суслов поддержал арест сына Сталина Василия, которого отец произвел в генерал-лейтенанты.

За что посадили Сталина-младшего?

После смерти вождя все изменилось, но Василий Иосифович продолжал разговаривать с руководителями страны так, как привык при отце.

Сталин-младший прилюдно сказал о министре обороны Николае Александровиче Булганине:

– Убить его мало!

Во Владимирской тюрьме сына вождя держали под фамилией «Васильев». Совсем еще молодой человек, он сильно болел – видимо, на почве неумеренного употребления горячительных напитков. Да и тюрьма быстро разрушает здоровье.

Прошло несколько лет, и Хрущев сказал:

– Я за то, чтобы его освободить.

Исполняя волю первого секретаря, 5 января 1960 года председатель КГБ Александр Николаевич Шелепин и генеральный прокурор Роман Андреевич Руденко доложили в ЦК:

«Сталин В. И. содержится в заключении шесть лет восемь месяцев. За этот период времени администрацией мест лишения свободы характеризуется положительно. В настоящее время он имеет ряд серьезных заболеваний (заболевание сердца, желудка, сосудов ног и другие недуги). Учитывая вышеизложенное, просим ЦК КПСС рассмотреть следующие предложения:

– применить к Сталину В.И. частную амнистию, освободить его от дальнейшего отбывания наказания и снять судимость;

– поручить Моссовету предоставить Сталину В. И. в г. Москве трехкомнатную квартиру;

– поручить министерству обороны СССР назначить Сталину пенсию в соответствии с законом, предоставить ему путевку в санаторий сроком на три месяца и возвратить изъятое при аресте лично принадлежавшее ему имущество;

– выдать Сталину В.И. тридцать тысяч рублей в качестве единовременного пособия».

8 января предложения Шелепина и Руденко были приняты. 11 января Василий Сталина досрочно освободили. Но ничем из того, что ему обещали, он воспользоваться не успел – запил, а через три месяц его вновь арестовали «за продолжение антисоветской деятельности».

Что произошло? Он побывал в китайском посольстве, где сделал «клеветническое заявление антисоветского характера». Какое? Василий Иосифович попросил отпустить его в Пекин для лечения. Но отпускать сына вождя в Китай, отношения с которым портились