некогда, позже голод отступил сам собой – все-таки не впервой ей приходилось подолгу не есть.

Первой вызвала ее интерес кружка чая. К счастью, он уже достаточно остыл, чтобы она смогла его попробовать. Девушка терпеть не могла горячее, казалось, что ее рот просто не вынесет высокой температуры, и если она все же пыталась выпить что-то такое, то создавалось ощущение, что по горлу текла лава.

Отхлебнув немного, Елена удивленно скосила глаза на свое отражение в чае.

– Понравился, – заметил Лукас.

– Конечно! Такой нежный, совершенно не терпкий, и вкус сбалансирован.

– Я бы выпил его сам, если бы тебе не пришлось по вкусу. Это «Золотой Юннань», чай из южной провинции Китая. Он содержит большое количество нераскрытых чайных почек, которые на фоне темных скрученных листочков выглядят, как золотая стружка, – отсюда и название. Каждый листик собирают вручную, поэтому этот чай входит в разряд элитных. – Звучало так, будто парень зачитывал статью из интернета.

– Ты так любишь чай? Тогда почему взял кофе? – Девушка невольно скривилась.

– Я почти не пью чай, по мне так это безвкусная окрашенная вода, но Кевин увлекается чем-то вроде коллекционирования редких и элитных сортов, поэтому я иногда подвергаюсь пыткам в виде дегустаций, которыми он мучает нас всех. Кстати, «Золотой Юннань» он любит больше всего. – Нулевой залпом влил в себя содержимое чашки.

– О, так вы лучшие друзья? А сразу и не скажешь…

– Нет, – неожиданно резко ответил Лукас.

Елена хитро прищурилась, словно пыталась разглядеть Лукаса получше, но затем резко выпрямилась и легко бросила:

– Ладно.

– Доедай быстрее, нам надо поторопиться.

В этот момент госпожа Цзинь принесла отчет. Нулевой мельком пробежался по нему, будто сканируя информацию, и отдал обратно.

– Почему так мало про транспортную цепь? Как я должен обыграть связь между этими людьми?

Доброжелательность и жизнерадостность мигом испарились с лица женщины. Она весомо ответила:

– Это мои люди, про них я не скажу ни слова. Подставь кого-нибудь другого на твой выбор, если хочешь. Об уликах я позабочусь.

– Стоило догадаться. Я умолчу, но пока никаких подстав. Не высовывайтесь, иначе полиция вас накроет и меня до кучи привлечет. Они как раз идут в твоем направлении.

Лукас говорил четко и холодно, словно совсем другой человек. По спине Елены пробежали мурашки.

– На этом все? – уточнила госпожа Цзинь.

Предвестник молча кивнул. Женщина подозвала ожидавшего приказа официанта и протянула ему бумаги.

– Сжечь.

– Слушаюсь, моя госпожа, – поклонился тот и быстро удалился.

– Елена, нам пора. – Лукас собрался было встать.

– Дай девочке доесть! Посмотри, какая она худенькая! – неожиданно вступилась женщина и погладила Девятую по голове.

– Да, я вообще-то голодная! Да и для чего ты все это тогда заказал? Будешь есть со мной, – твердо решила она и сунула под нос парню сэндвич.

Тот посмотрел на еду так, будто она виновата во всех его бедах, но вдруг ласково усмехнулся и сказал:

– Ладно-ладно! Ты прямо как Джек.

– Это хорошо? – поинтересовалась она, пробуя маньтоу.

– А как же. Каждый из членов моей команды – лучший человек, которого я встречал. Ты со временем поймешь это. – В прохладном тоне промелькнули неожиданные нотки теплоты и гордости.

Они немного посидели в тишине, прежде чем Елена воодушевленно сказала:

– Мне нужно воспользоваться предоставленной возможностью и поучиться у вас.

– Не надо на нас равняться. Мы все занимаем определенные позиции в команде, но единственное, чего нам всегда не хватало, так это надежной защиты со спины. Ею ты и станешь. Твоя задача – не открытый бой, а подстраховка и атака с высоты. – Нулевой щелкнул пальцами.

Девушка погрустнела.

– Что?

– Ничего. Просто ровно то же самое мне всегда говорил Кирилл, но как я могу работать в тылу у себя на родине, когда я одна? Я должна стать универсальным бойцом. Помоги мне. Пожалуйста… Кириллу тяжело меня обучать, ведь его тактики совершенно не подходят для моего оружия.

– Я как раз подумал об этом, когда читал ваши досье. Тебе просто немного не повезло, вы с учителем не сошлись в техниках, но это не значит, что ты обречена на провал.

– Жаль, что у меня нет силы и талантов Нулевого, – посетовала девушка, совершенно не подумав о сказанном.

Лукас невольно сжал челюсти.

– Это твое самое большое везение, – тихо проговорил он.

«Везение? О каком везении может идти речь?» Так подумал бы каждый, ведь становление Нулевым всегда считалось большим даром. Но так ли оно на самом деле? И для кого это дар, а для кого самое настоящее проклятье?

– Но ты так силен! – стояла на своем Елена.

Парень держался из последних сил. С ним давно никто не заговаривал о силе Нулевого, но каждое такое упоминание выбивало воздух из легких. Лукас взял себя в руки. Раньше он готов был убить человека, ляпнувшего такую глупость, но обижать Елену совсем не хотелось.

– Еще недостаточно. – Он посмотрел на нее так, будто еще одно слово, и последнее звено цепи, удерживающей его, разорвется.

Девятая поняла, что продолжать не стоит.

– Я наелась. Спасибо большое, что угостил и показал такое уютное местечко!

– Кхм, да не за что. Я сам иногда забегаю сюда попить кофе. Вкуснее во всем Пекине не найти, это уж точно. – Казалось, парень повеселел.

Елена допивала остатки чая, когда в глаза ей бросились мелкие капельки пота, выступившие на лбу у Предвестника.

– Ты весь вспотел, ты хорошо себя чувствуешь?

Тот поднял на девушку взгляд человека, охваченного паникой, от которой через долю секунды не осталось и следа.

– Ах да, тут просто жарковато, не обращай внимания.

Но это неправда, в кафе нещадно работал кондиционер.

Парень сильнее сжал челюсти. Его лихорадило, а в район солнечного сплетения словно вонзили и провернули несколько раз тонкий длинный нож. Отвратительное ощущение. Боль в момент своего апогея готова была погрузить Предвестника в небытие. Это был побочный эффект от использования еще необузданной силы, которая находилась за пределами рубежа.

Представьте ребенка, который подносит руку к огню, влекомый жаждой познать неизвестность. Чем ближе его кожа, тем сильнее жар. В какой-то момент ребенок пересекает условную черту, за которой пламя достаточно сильное, чтобы обжечь, но малыш не сдается и упорно сует руку все глубже. Чем дольше он там, тем сильнее ожоги, однако в момент, когда кажется, что рука сгорела до кости, огонь больше не обжигает, а раны исцеляются сами собой. Так и ощущается преодоление рубежа, только вместо ребенка – Предвестник, а огонь заменяют страхи. Но боль остается. И чем дальше Предвестник идет, тем она сильнее. Преодоление девятнадцатого рубежа было сравнимо с болью от сотни кинжалов, режущих человека