Пуаро не мог с ними согласиться. Он привык думать преждевсего о правосудии. У него всегда вызывало подозрения избыточное милосердие. Посвоему опыту в Бельгии и в этой стране он знал, что оно зачастую приводит кновым преступлениям, невинные жертвы которых не стали бы таковыми, если бы оправосудии заботились в первую очередь, а о милосердии во вторую.

– Понятно, – медленно произнес Пуаро.

– Вам не кажется возможным, что мисс Уиттейкер видела, каккто-то входил в библиотеку? – предположила миссис Дрейк.

Пуаро был заинтригован.

– Вы думаете, такое могло произойти?

– По-моему, это не исключено. Она могла видеть, как кто-товошел в библиотеку, скажем, пять минут назад, а когда я уронила вазу –подумать, что я увидела того же человека и узнала его. Возможно, ей не хотелосьделать предположения относительно того, кто это был, так как она толком его неразглядела, а просто, скажем, увидела со спины ребенка или подростка.

– Вы полагаете – не так ли, мадам, – что это был всего лишьребенок, мальчик или девочка? Вам кажется, что именно ребенок или подросток,скорее всего, мог совершить преступление подобного типа?

Миссис Дрейк задумалась над его словами.

– Пожалуй, – ответила она наконец. – Раньше я не думала обэтом. В наши дни преступления часто совершает молодежь. Они не вполне осознают,что делают, – некоторые из них одержимы нелепой жаждой мести, некоторыхобуревает инстинкт разрушения. Даже те, кто ломают телефоны-автоматы ипротыкают автомобильные шины, поступают так только потому, что ненавидят всечеловечество. Это симптом нашего века. Поэтому, когда ребенка топят в ведре навечеринке без какой-либо видимой причины, поневоле предполагаешь, что это делорук кого-то не вполне отвечающего за свои действия. Вы согласны, что такоепредположение… ну, наиболее вероятно?

– По-моему, полиция разделяет вашу точку зрения – во всякомслучае, разделяла.

– Неудивительно. У нас здесь хорошие полицейские, усердные инастойчивые. Они раскрыли немало преступлений. Надеюсь, они раскроют и этоубийство, хотя вряд ли это произойдет скоро. Обычно в таких случаях уходитмного времени на сбор улик.

– В этом деле улики будет не так легко собрать, мадам.

– Да, по-видимому. Когда погиб мой муж… Он был калека, и,когда переходил дорогу, его сбила машина. Того, кто это сделал, так и не нашли.Может быть, вам известно, что мой муж был жертвой полиомиелита – осталсячастично парализованным шесть лет назад. Правда, потом его состояниеулучшилось, но ему было нелегко увертываться от мчащихся автомобилей. Ячувствую себя виноватой, хотя он всегда настаивал, что будет выходить из домуодин, и старался осторожно переходить улицы. Его возмущала сама мысль о том,чтобы зависеть от сиделки или от жены в качестве сиделки.

– Это несчастье произошло после смерти вашей тети?

– Нет. Она умерла вскоре после этого. Беда никогда неприходит одна, не так ли?

– Увы, это истинная правда, – согласился Эркюль Пуаро. –Значит, полиция не смогла обнаружить автомобиль, который сбил вашего мужа?

– Это был «Грассхоппер» седьмой модели. Но почти каждаятретья машина, которую вы видите на дороге, этой марки. В полиции мнеобъяснили, что это самая популярная модель. Они считают, что ее угнали на рыночнойплощади в Медчестере, – она принадлежала мистеру Уотерхаусу, пожилому торговцузерном. Мистер Уотерхаус водит автомобиль очень осторожно – тогда за рулем былявно не он. Очевидно, безответственная молодежь опять решила прокатиться. Такиебеспечные и бессердечные люди обычно отделываются штрафом, но, по-моему, ихследует наказывать более сурово.

– Возможно, тюремным заключением. От штрафов мало толку –все равно их выплачивают снисходительные родственники.

– Но нельзя забывать, – заметила Ровена Дрейк, – что молодыелюди не должны прерывать обучение. Важно, чтобы у них оставался шанс преуспетьв жизни.

– Священная корова образования, – усмехнулся Пуаро. – Такуюфразу, – поспешно добавил он, – я часто слышал от людей, занимающих видноеположение в сфере науки и, следовательно, знающих в этом толк.

– Очевидно, они недостаточно принимают во внимание плохоевоспитание молодежи в неблагополучных семьях.

– Значит, по-вашему, молодые преступники нуждаются не втюремном заключении, а в иных мерах?

– Они нуждаются в корректных исправительных мерах, – твердозаявила Ровена Дрейк.

– И это поможет – еще одна старинная поговорка – изготовитьшелковый кошелек из свиного уха? Вы не верите в афоризм, что «судьба каждогочеловека со дня рождения висит у него на шее»?

На лице миссис Дрейк отразилось сомнение.

– Кажется, это исламское изречение, – добавил Пуаро.

– Надеюсь, – промолвила миссис Дрейк, – мы не заимствуемнаши идеи – вернее, идеалы – на Ближнем Востоке.

– Факты – упрямая вещь, – заметил Пуаро, – и они заключаютсяв том, что, по мнению современных западных биологов, – он подчеркнул слово«западных», – корни поведения человека лежат в его генетической природе.Следовательно, двадцатичетырехлетний убийца является убийцей потенциальным и вдва, и в три, и в четыре года. Разумеется, так же, как гениальный математик илимузыкант.

– Мы не обсуждаем убийц, – возразила миссис Дрейк. – Мой мужпогиб в результате несчастного случая, в котором повинна беспечная и плохоприспособленная к жизни в обществе личность. Кем бы ни была эта личность –мальчиком или молодым человеком, – всегда есть надежда внушить ей, что ее долг– думать о других, и научить бояться отнять чужую жизнь. Конечно, речь идет обеспечности и легкомыслии, а не о преступных намерениях.

– Таким образом, вы уверены, что в данном случае преступныенамерения отсутствовали?

– Практически уверена. – Миссис Дрейк выглядела слегкаудивленной. – Не думаю, чтобы полиция всерьез рассматривала подобную возможность.Конечно, это был несчастный случай, трагически изменивший жизни многих людей,включая мою.

– Вы говорите, что мы не обсуждаем убийц, – сказал Пуаро. –Но в вопросе о Джойс мы обсуждаем именно это. Тут не может быть и речи онесчастном случае. Чьи-то руки явно с преступными намерениями засунули головудевочки в ведро с водой и держали там, пока не наступила смерть.

– Знаю. Это ужасно. Мне страшно даже думать об этом.

Она поднялась и беспокойно зашагала по комнате.

– Но мы все еще не знаем мотива, – настаивал Пуаро.

– Мне кажется, такое преступление может вовсе не иметьмотива.