– Молоденький, кучерявый, – передразнил председатель, – тысо свечкой не стояла и не знаешь, жил с ней молоденький кучерявый ай нет.

– Жил, – уверенно сказала Ксения, не приведя, впрочем,никаких доказательств. Просто эта версия на фоне обычной скучной жизни казаласьей более заманчивой, чем другие. Ей хотелось доказать приезжему, что хотядеревня их с виду самая неприметная, не лучше других, а и в ней случалисьистории необыкновенные.

Версия эта вполне устроила и приезжего. Как-никак не зрятрудился, тратил время и казенный бензин. Он не думал потом, как отразятсядобытые им сведения на чьей-то судьбе. Он не знал, ни кто такой Чонкин, ни чтоон сделал, ни в чем его обвиняют, он не желал Чонкину ни зла, ни добра, новерсия, предложенная секретарем сельсовета, казалась ему интересней возможныхдругих, и, вернувшись в свою контору, он с удовольствием отбил шифровку:«Произведенной по Вашему запросу проверкой установлено, что Чонкин ИванВасильевич, 1919 года рождения, уроженец деревни Чонкино, происходит из князейГолицыных».

Подполковник Лужин не относился к числу людей, не умеющихвладеть собой, но, когда ему на стол положили это сообщение в расшифрованномвиде, он сказал: «Ого!» – и заерзал в кресле. Потом он бегал по кабинету,потирая руки, щелкал зубами, бормотал: «Чудовищная удача!» – и опять бегал покабинету, испытывая удивление, радость, восторг, то есть чувства, которые могбы испытать рыбак, закинувший удочку на пескаря, а поймавший щуку.

– Чудовищная удача! – повторял он. – Чудовищная удача! Инайти такое на ровном месте!

Впрочем, на ровном ли? Нет, он работал, он думал, он мог ине посылать никакого запроса, а вот послал же, значит, он почувствовал, что вделе Чонкина не хватает какого-то звена, может быть, важного. Значит, интуициячто-то ему подсказала, если он стал делать то, что мог сделать тот, кто ведетэто дело, то есть Филиппов. И не только мог, но и должен был сделать Филиппов.А почему же не сделал? Молодость? Неопытность? Но ведь тут же никакой особеннойпремудрости нет, это же азы следственного дела, что, выясняя личностьпреступника, в любом случае надо послать запрос по прежнему месту жительства.Нет, что ни говори, сказал себе Лужин, странно ведет себя этот Филиппов,чудовищно странно. Сначала позволяет одному человеку захватить в плен целуюгруппу, затем руководит следствием из рук вон плохо и непрофессионально, непроведя элементарных следственных действий, что позволяет преступнику выдаватьсебя за простого дезертира, хотя на самом деле он если и дезертир, то не такойуж простой.

И опять интуиция что-то подсказала Лужину, и он вдумался вее неясное бормотание, когда принесли и положили ему на стол новую депешу:

Весьма срочно, совершенно секретно

подполковнику ЛУЖИНУ

Вчера ночью в районе Долгова службой радиоперехватазафиксирован выход в эфир неопознанного передатчика, работающего на частоте4750 килогерц. Начало передачи пропущено, остальное удалось записать идешифровать, привожу полный текст, полученный в результате дешифровки: «…дваждыпрошли эшелоны с военной техникой под чехлами. Судя по очертаниям, танки иорудия среднего калибра. Силуэты четырех единиц, видимо, соответствуютполученному мною от полковника Пиккенброка описанию русского сверхсекретногооружия, так называемых «катюш». В районе идут затяжные дожди, что, по моимнаблюдениям, крайне беспокоит местных партийных руководителей, так как срывплановых сроков уборки урожая угрожает им неприятностями по службе, вплоть доотправки на фронт.

Погодные условия могут оказаться неблагоприятными и для нас,поскольку здешние дороги, не имеющие твердого покрытия, могут статьтруднопроходимыми для наших мотомеханизированных частей.

Русские через какого-то японца из Токио напали на мой след,но их сведения обо мне пока что слишком расплывчаты. Думаю, что оснований дляособой тревоги пока нет, здешние органы безопасности развращены работой навымышленном материале и проявляют крайнюю беспомощность и некомпетентность прирасследовании реальных дел. Наши службы работают намного эффективнее. Тем неменее постараюсь действовать с предельной осмотрительностью».

КУРТ

Лужин смотрел на депешу, перечитывал текст и сам не могповерить своему счастью. Бывает, конечно, человеку везет. Но чтобы удачи одназа другой, и такие…

«Чудовищный дурак, – подумал Лужин о Курте. – Русскиепроявляют «крайнюю беспомощность и некомпетентность»… Сам ты некомпетентный,идиотина! Ну кто же так раскрывается с первого раза? Ведь о сообщении японца изТокио знал в Долгове только один человек, и вычислить его несложно даже длятакого некомпетентного человека, как я».

Вызвав к себе начальника следственного отдела, Лужинприказал установить за предполагаемым Куртом круглосуточное наблюдение.

Затем отправил в Москву шифровку: «Указанный Рамзаем агентобнаружен и будет арестован в ближайшее время».

И в ответ получил телеграмму открытым текстом: «Молодец».

По докладной Чмыхалова против председателя Голубева быловозбуждено персональное партийное дело. Голубев обвинялся в срыве уборкизерновых, недооценке руководящей роли партии и применении насильственныхдействий против одного из ее представителей.

За день до объявленного заседания бюро райкома Голубевприехал в Долгов и пробился к Борисову.

– А зачем же ты нас баранами называл? – поинтересовалсяБорисов.

– Да кто же вы есть, как не бараны? – горячился Голубев.

– Ну вот видишь. – Борисов развел руками, изображая обиду.

– Нет, ну ты мне скажи, ты видел когда, чтоб какой-нибудь,ну самый дурной мужик хлеб по дождю убирал? Это же глупость!

– Глупость? – переспросил Борисов и вдруг согласился. –Возможно. Я сам из крестьян и не хуже тебя знаю, что хлеб собрать мокрым дапропустить его через молотилку – это значит загубить урожай. Так?

– Так, – кивнул Голубев.

– А время тяжелое, и нам урожай этот во как нужен. Так?

– Так.

– Но нам гораздо нужнее, чтобы каждый человек на своем местевыполнял любые партийные указания беспрекословно и точно, не отклоняясь нивправо, – Борисов стукнул ребром ладони по столу, – ни влево, – еще разстукнул. – И, добиваясь этого, мы не будем считаться ни с какими потерями. Вотпойди, у тебя до завтра еще есть время. Подумай.