Кто-то постучал в дверь. Таня подумала, чтоэто Ванька, и ужасно обрадовалась, что он пришел. Такой вечер обязательно нужнобыло разделить с кем-то.

– Сезаммо распахнулло! – не оглядываясь,крикнула Таня.

Она услышала, как Ванька вошел, приблизился кокну и остановился сразу за ней, у подоконника. Решив использовать Ваньку вполезных и мирных целях – не вечно же с ним ссориться! – Таня откинуласьназад и, уперевшись лопатками о его грудь, положила затылок ему на плечо.Валялкин был теплым и стоял как влитой, не отходя от окна. Чем не спинка дляэкспромтом сочиненного кресла?

– Держи меня крепче! Я, может, засну. Неудержишь – пролечу пару десятков метров и воткнусь в камни, – промурлыкалаТаня, медленно отпуская подоконник.

Это был не блеф. Таня была уверена, что Ваньканачнет ворчать, рассуждая, что опасно, а что неопасно, но нет… Видно, иправильный Валялкин порой становился человеком и начинал понимать полутона.

Ванька обхватил ее за пояс. Таня почувствоваласебя надежно, и, отбросив опасения, благодарно закрыла глаза. Ванька держал еетак крепко и уверенно, что она готова была поручиться: скорее Тибидохс рухнет,чем он отпустит ее.

– А у тебя руки вроде сильнее стали. Воттак, отлично… А теперь я буду спать! – заявила она, шагая в облакоблаженства.

Время остановилось. Да и существовало ли онокогда-то? Возможно, время придумали те, кому было что терять, и хотелосьпритормозить ускользающие мгновения. Таня так никогда и не поняла, уснула лиона и как долго провела с откинутой головой на его плече.

– Надеюсь, Пипа и Склепова не припрутся вкомнату! – сказала она с закрытыми глазами.

– Не припрутся. Я наложил на дверьснаружи магию древесной смерти. Любому, кто остановится рядом, – станетжутко, и он уйдет, – ответили ей.

– Древесной смерти? Разве мы такоепроходили? – удивилась Таня.

Да и голос Ваньки показался ей странным. Онаотстранилась, резко обернулась и едва не выпала в окно. За ней стоял ГлебБейбарсов.

– Откуда ты тут взялся? Да отпусти меня!Давно ты тут? А куда делся Ванька?

Она перекинула ноги через подоконник испрыгнула в комнату, быстро просчитывая варианты. Предположим, онадействительно уснула. Тут был Ванька, потом заглянул Бейбарсов. Ваньке надобыло куда-то отлучиться, и он попросил Бейбарсова ее подержать. Вот свинья!..Нет, что-то тут не сходится.

– Это был ты? Все время? – спросилаона подозрительно.

– Да.

– А почему ты не сказал, что это ты?

– Потому что меня никто не спрашивал. Ипотом, не мог же я допустить, чтобы ты вывалилась в окно?

– Так приличные люди не поступают! Онихотя бы предупреждают, когда их принимают за кого-то другого, – ворчливопроговорила Таня.

Глеб пожал плечами. Он был спокоен, какстепной божок. Непоколебимо спокоен.

– А кто тебе сказал, что я приличный? Ядаже не светлый. Я некромаг, – заметил он резонно.

Таня отвернулась. Она сообразила, что все, чтоона теперь скажет, заведомо будет выглядеть нелепо. Может, сменить тему и незацикливаться на досадной ошибке? А если повернуть ситуацию? Если бы это былане она, а, скажем, Склепова? Гробыня наверняка не стала бы заморачиваться. Ну,полежал ее затылок минут пять на чужом плече – и что? «Пусть теперь не моетплечо до конца жизни!» – сказала бы Гробыня.

– Зачем ты вообще приходил? Простопо-соседски попросить спички? – недовольно спросила она.

Бейбарсов поднял палец и лениво, не применяяникакой видимой магии и не произнося заклинания, выпустил из ногтя короткуюсиневатую струйку огня.

– Зачем тогда?

Глеб подул на палец.

– Я хотел попросить тебя показать мнеостров. Полетать со мной.

– Почему именно меня? У меня на лбунаписано, что я экскурсовод-любитель? – подозрительно спросила Таня.

Бейбарсов улыбнулся.

– Мне почему-то показалось, что ты любишьлетать. Впрочем, я, скорее всего, ошибся. Многие девчонки побаиваются ночныхполетов… Если хочешь, мы полетим медленно на Пилотус камикадзис . Я обещаю тебяне обгонять.

– В самом деле? Вот спасибо!.. Без этогообещания я ни за что бы не полетела!

Уже выдвигая из-под кровати футляр сконтрабасом, Таня запоздало сообразила, что ее элементарно подловили. Уязвивсамолюбие, умело сыграли на ее любви к полетам.

«Ну и пусть, – подумала она. –Пожалуй, будет неплохо, если мы пролетим перед окном у Валялкина. Это вправитему мозги насчет магспирантуры. А тебе, мальчик-вуду, я продемонстрирую разницумежду ступой и контрабасом. Ты узнаешь, что такое тибидохская ведьма!»

* * *

Вскоре они стояли на крыше Большой Башни, там,где старинный знак Леопольда Гроттера указывал направление на Лысую Гору. Таняпровела ладонью по камню, который помнил ее отца.

«Пап, я тут! Пап, я уже старше, чем ты был,когда сбегал ночами из Тибидохса на Лысую Гору», – подумала она снежностью.

Таня села на контрабас и, указав смычкомнаправление, произнесла Торопыгус угорелус . Влажный ночной ветер упруготолкнул ее в лицо. Если бы не ветер, Таня могла бы решить, что не летит, а зависланад землей. Темнота съедала звуки, скрадывала расстояние. Она съедала даженаправление полета, и если бы не темная черепаха Тибидохса внизу и не золотаямонетка луны над головой, Таня затруднилась бы сказать, где земля, а где небо.

На несколько минут она забыла о Глебе иудивилась, поняв, что он продолжает держаться рядом. Причем даже опережает еена несколько метров.

«Ничего себе дела!» – удивилась Таня. Когдаони стояли на крыше, она, признаться, подумала о старой ступе с иронией и дажесравнила ее про себя с пустой кадушкой из-под капусты. Одновременно Таняотметила, что Глеб, даже со старомодной ступой, ухитряется выглядетьестественнее, чем тот же Горьянов или Семь-Пень-Дыр на новеньких пылесосах.

Лица Глеба в темноте было не разглядеть. Танятолько увидела, что он поднимает руку и подает ей знак. Пока Таня соображала,что это может означать, Глеб заложил умопомрачительный вираж и исчез.

Таня сразу прочувствовала преимущества ступыпри выполнении внезапных перестроений и вертикальных маневров. Ступауправлялась короткой видавшей виды метелкой. Когда надо было резко набратьвысоту, Глеб вскидывал руку с метелкой. Ступа мгновенно останавливалась и,точно штопор, ввинчивалась в небо. Достигнув нужной высоты, Глеб вновь придавалметелке горизонтальное положение.