– Удачи! Выбей у Малюты артефакт – и мыпробьемся! Остальных можно не опасаться! – донес ветер его голос.

Увидев, что Малюта вновь что-то пишет повоздуху своей костью, Таня наискось бросила контрабас в гущу окружавших Малютувампирских гробов. Те немедленно ринулись ей навстречу. От первого вампира онаушла, элементарно набрав высоту и пропустив его под собой. Не потребовалосьдаже особого маневра – лишь глазомер и хорошее чувство дистанции. Другого,стремительного и быстрого камикадзе на дубовом гробу, удалось обыграть,использовав ложный поворот. Камикадзе поверил в ее маневр и повелся на уловку.Подождав, пока его гроб начнет разворачиваться и подрезать контрабас поукороченной траектории, Таня нырнула вниз и пошла зигзагом.

Прогнивший гроб не справился со сложнымманевром и развалился на лету. Его гремучие осколки попали в пролетавший нижесклеп, мгновенно охватив его магическим пламенем, которое не делает различиймежду деревом и камнем. Маготворцы попрыгали в океан, в спешке пытаясьиспользовать прыгающие подтяжки, платки-парашюты и даже пикирующие носки,которыми обильно снабжало своих агентов Магщество Продрыглых Магций.

Когда Малюта, продолжавший штопать воздухмагической костью, запоздало вскинул голову, Таня была уже рядом. Грифконтрабаса с веревкой семнадцати висельников был нацелен точно в физиономиюпривставшего в реактивном гробу Скуратоффа.

– Аааа! – завопил Малюта. Нервы унего сдали. Его первый раз в жизни таранили контрабасом.

Тибидохская психопатка, казалось, быланастроена очень конкретно. С громким воплем перепуганный Скуратофф бросился надно гроба, выронив обломок кости Каина в океан. Поглотив артефакт, водазабурлила.

В последний миг Таня резко вскинула смычок ипронеслась над гробом, толкнув его упругим ветром. Она не ожидала, что еепсихологическая атака окажется такой результативной. После драконбола иметьдело с заурядными вампирами – это просто проза жизни.

Скуратофф привстал в гробу и обнаружил, чтоон, во-первых, жив, а во-вторых, спина Таньки исчезает вдали.

– Шеф, спасите! – услышал он.

Малюта некоторое время созерцал барахтающегосяв воде Бума, который уже охрип звать на помощь, а затем снизился и все-такибросил ему веревку. На остальных вампиров, чье положение было не менееплачевно, он не обратил ни малейшего внимания, равно как и на терпящих бедствиемагов с рухнувших в океан склепов.

– В сущности, что такого произошлоособенного? Ненормальная девица Гроттер прорвалась сквозь наши кордоны иотчалила в неизвестном направлении. Куда, зачем? Сплошной знак вопроса.Казалось бы, ерунда, пускай валит… – рассуждал Малюта, обращаясь к Буму. –НО! Мое исключительное чутье подсказывает, что сегодня рыбалка будет неудачной.Светлую и милую мечту сделать Буян вампирским раем придется отложить… Другимисловами, отзывай войска! Возвращаемся в Трансильванию! Пускай миляги изМагщества расхлебывают все сами!

Бум так и сделал. Забравшись в гроб, онвскинул рог, дав сигнал, далеко разнесшийся над водой. Вампиры, успешнотеснившие магов, развернулись и отбыли с дикими криками и улюлюканьем.Некоторые из покусанных маготворцев, в чью кровь успела попасть вампирья слюна,поспешили за ними.

* * *

Таня долго летела, заметая следы. Лишь передрассветом последний из скоростных склепов Магщества отстал от нее, сбитый соследа. И тогда же, на всякий случай попетляв, она отыскала остров и снизилась.

Спрыгнув с контрабаса, она остановилась уколодца. Волны подкатывались к ее ногам. Их пенистые брызги срывались вниз, вжерло, оставленное трезубцем Посейдона. Где-то в бездонной глубине, где законымагии и законы бытия были уже чем-то единым, кипел и клокотал Тартар. Еговечное пламя не смогли бы залить все океанские воды этого мира.

Пальцы Тани дрожали, когда она снимала сконтрабаса Черные Шторы. Очередная волна поднялась ей почти до колена инамочила равнодушные кисти Штор, которые лениво шевельнулись.

Таня подняла над головой руки и, незадумываясь, швырнула Шторы в колодец. Возможно, стоило произнести какие-тослова, сопроводив ими жертву, или вообще сделать это более торжественно, однакоей хотелось поскорее покончить со всем.

Брошенные в колодец, Черные Шторы сами собойрасправились и повисли, раскинув кисти и трепеща на незримом ветру. Затем,против логики, Шторы стали подниматься, потянувшись к Тане. Таня внезапнопоняла, что никто не в силах выбрать судьбу артефакта. Он сам выбирает ее. Людиже лишь посредники в их вечном пути.

Черные Шторы как будто сомневались. Одна силапризывала их вниз, в огненные бездны, другая же вела назад к контрабасу иоттуда в Тибидохс, на привычный карниз в комнате с видом на рощу идраконбольное поле. Но сила огненной бездны взяла верх. Шторы сложили кисти стой самозабвенной решимостью, с которой умирающий лебедь складывает крылья, иринулись вниз. Таня услышала из колодца уханье и хохот. Перстень Феофила Гроттераперестал пульсировать у нее на пальце. Тяжесть, прижимавшая Таню к земле,отпустила ее.

Колодец Посейдона принял жертву.

Таня села на корточки и, положив контрабас наколени, стала смотреть на океан, в котором купалось утреннее солнце. Нужно быловыждать, пока Поклеп, Сарданапал, Медузия и Зуби разберутся что к чему – ужЯгун-то им пояснит! – и отгонят от острова склепы Магщества. Магоносец«Крошка Цахес» вынужден будет убраться сам, прикинувшись, что сбился с курса.Когда же все это закончится, она сможет вернуться на Буян, в Тибидохс.

Таня думала о Магфорде, в который ей вскорепредстоит лететь, о магспирантуре, о Ваньке… О том, что главное в этой жизни непредать себя, ибо тот, кто предает себя, вместе с собой предает и всеостальное.

Summum crede nefas animam praeferre pudori

Et propter vitam vivendi perdere causas [15], –возвещая нечто такое, что только еще предстоит, бормотал перстень ФеофилаГроттера.