Приняв душ, я почувствовала себя проснувшейся и почтибодрой. Вдруг почему-то вспомнила Романа Андреевича и приуныла. Интересно, чемон занят? Мог бы, кстати, позвонить. Правда, сотовый у меня отключен, но всеравно мог бы… не знаю как. Если мужчина любит женщину, он должен быть способенна поступок. А Ромка не звонит, потому что меня не любит, ну ни капельки. Явытерла набежавшую слезу и вернулась в комнату.

Женька ставила поднос под белой салфеткой на стол.

— Привет, — сказала она, улыбаясь во весьрот. — Здесь завтракают рано.

Я тебя будить не стала. Тебе вчера так досталось, что ты подутр заговариваться начала. Вот я и подумала, не худ бы тебе выспаться, азавтрак попросила оставит Хочешь кофе в постель?

— Хочу, — кивнула я, укладываясь на постель.

— Пожалуйста. — Женька пристроилась рядом. —А чего ты кислая такая?

Ромку вспомнила?

— Очень надо мне его вспоминать, — презрительноусмехнулась я.

— Да ладно…

— При чем здесь «да ладно»?

— Я просто…

— Мне неинтересно…

— Да угомонись ты, Анфиса, — жалобно попросилаЖенька. — Ромка твой поди места себе не находит. Ты его малость помучай ипрощай. Он больше не будет. Я имею в виду…

— Заткнись, а? — сказала я печально, и подружказамолчала.

— Как кофе? — поинтересовалась она минут черезпять.

— Нормально.

— Ну, слава богу. А я вчера башкой здорово тюкнулась.Когда голову впотьмах мыла, не обратила внимания, а сегодня сталарасчесываться… Вот, посмотри. — Женька сунула мне под руку свою голову ссиней шевелюрой и ткнула пальцем в затылок, затем схватила мою руку, и я смогланащупать здоровенную шишку.

— Ничего себе, — сказала я уважительно.

— Вот-вот, не зря я в отключке лежала. Тут янахмурилась, потому что совершенно отчетливо помнила подружку, отдыхающую околокустов. Лежала она, кстати, на животе, подогнув под себя ноги, и одной рукойкак будто закрывала голову. Перевернуться она не могла, а удариться при падениизатылком тем более.

Выходит…

— Женька, а ведь нас вчера хотели убить, —брякнула я.

— За что? — спросила она, хотя любой другой на ееместе спросил бы:

«Почему ты так решила?»

— За что, пока не знаю, но догадываюсь. Давай вспомни,что было перед тем, как мы отправились чертей ловить?

— Свет выключился. — Нет, до этого.

— До этого мы слушали страшные сказки в обработкеГоремыкина.

— До этого я поймала нашего писателя возле комнатыВалеры.

— И поэтому он решил нас убить?

— Звучит глупо, но это потому, что мы еще не знаем всехобстоятельств дела. Он здесь не просто так, и вчерашний визит это подтверждает.

— Какой визит? — насторожилась Женька, а я приняласьрассказывать.

Когда я закончила, Женька продолжала сидеть, поджав губы,напряженно сдвинув брови. Так она обычно думает.

— А у нас новый жилец, — вдруг заявила она. —Прибыл в семь утра, как раз к завтраку. Говорит, с первым автобусом до Фрязина,а оттуда пешком.

Заядлый рыбак. Другого места ему не нашлось.

— Удочки привез?

— Чего-то похожее на них имело место, — вздохнулаЖенька. — Да, Анфиса, видно, мы в очередной раз вляпались. Правда, поканеясно, во что.

— Разберемся, — заверила я со знанием дела.

— А как же, — согласилась Женька без особогоэнтузиазма.

— Этот новенький, как он? — задала я вопрос.

— Обыкновенный дядька. На мента похож.

— Почему на мента?

— Не знаю. Похож, и все. Но говорит, что автослесаремработает. Если судить по рукам, может, и не врет. Докладываю: зовут ГеннадийСтепанович Иванов, на вид лет сорок, может, больше. Рост выше среднего,плотного телосложения, брюнет, волосы густые, курчавые, носит усы. Лицо широкое,нос крупный, рот обыкновенный, глаза карие. Из особых примет: на правой рукетатуировка «Гена». Все.

Я внимательно слушала Женьку, пытаясь понять, подходитописание к ночному гостю или нет. Беда в том, что видела я его не большесекунды при этом он прижимался к стене и было еще слишком темно. Может, повезети я узнаю его по голосу?

Я быстро оделась и, горя желанием вывести на чистую водувсех жуликов, в сопровождении Женьки спустилась вниз. Однако здесь меня ожидалоразочарование: на веранде пила чай одна Лидия Артуровна:

— А где мужчины? — с улыбкой спросила я.

— Владислав Петрович решил до обеда поработать, Валераотправился к реке заниматься живописью, а наш новый постоялец ушел на рыбалку.

«Занятно», — подумала я. Если честно, более всего наменя произвело впечатление неожиданное трудолюбие писателя. Может, ВладиславПетрович просто не спешит встретиться со своим приятелем, оттого и укрылся вкомнате? Я подмигнула Женьке и сказала как бы между прочим:

— Пойду немного прогуляюсь. Ты со мной?

— Вот еще, комаров-то кормить, — фыркнула Женька.

Я покинула веранду и не спеша прошла по дорожке до угладома, после чего поспешно скрылась в кустах и далее пробиралась, какиндеец-Разведчик. Моей целью была комната Владислава Петровича, точнее, ееокно. Устроившись в кустах напротив, я исправно наблюдала за ним что-тo околочаса. Тюлевая занавеска задернута, так что увидеть происходящее в комнате я немогла. Денек выдался отличный, но, несмотря на это писатель работал призакрытом окошке, правда форточка была распахнута настежь. Что ж, о вкусах неспорят.

Терпеливо сидя в кустах, я надеялась, что ночной гость,сообразив, что встречи с ним избегают, явится сам и для меня кое-чтопрояснится. Томительное ожидание начало здорово действовать мне на нервы, аокном, кроме меня, никто не интересовался. Пострадав еще немного, я решилапроверить, чем заняты остальные мужчины, и направилась к реке.

Лишь только я поднялась на пригорок, как заметила одного изних: он сидел с удочкой, лениво отмахиваясь от комаров. Когда он повернулся комне в профиль, я обратила внимание на пышные усы. Выходит, это и есть ГеннадийСтепанович. Судя по всему, он очень увлечен рыбалкой и никакие окна его неинтересуют. Меня это вроде бы даже огорчило. Что ж, попробуем отыскать Валеру.