знаю, что ты не спишь, — голос Стоунэма кардинально отличался от того, каким он говорил со мной, когда был в ванной. Я распахнула веки.

— Когда ты проснешься, меня уже здесь не будет, — я посмотрела на очертания его фигуры, пересекающей комнату.

Боже. Мне пришлось закусить щеку изнутри, чтобы отрезвить свой разум. Даже в темноте я могла разглядеть совершенное тело Кая.

Он был в одних боксерах. Влажные капли воды стекали меж кубиков его подтянутого пресса. Растрепанные мокрые волосы придавали ему наглый вид, делая его лет на десять моложе.

Я свела ноги под простыней, и это не удалось скрыть от глаз Кая.

— Мне нравится, что ты строишь из себя неприступную крепость, Леа, а сама течешь, как сучка. Только для меня, — Кай подошел к шкафу и начал одеваться.

— Чтоб тебя, Стоунэм. Думаешь только о сексе, — проворчала я, жадно разглядывая его сильное тело. Мой взгляд упал на выпуклость на его боксерах, когда Кай застегивал джинсы. Непроизвольно. Сама того не желая, я вспомнила вкус его члена у себя во рту. Меня бросило в жар.

ЭТО снова начинается. Одержимость, которой невозможно противостоять. Я хочу его.

Я хочу быть его рабой.

Я же счастлива, что он здесь, рядом. Это озарение ударило меня под дых, когда я совершенно четко для себя поняла, нет никакой Лейлы и Мелиссы. Внутри меня не живет два человека.

Тогда, находясь в плену у Кая, я просто прикрывала свои истинные грязные желания, стремясь очистить свою душу. Я боялась заглянуть внутрь себя, всегда боялась признаться, кто я и чего я действительно хочу.

Я хочу именно такого мужчину. Властного психа, который проведет меня по краю бездны. Я хочу плясать на раскаленных углях, чувствуя все оттенки боли, а потом возноситься выше неба, чувствуя любовь. Чувствуя жизнь. Может, я сумасшедшая и безумная, но именно такая любовь мне нужна, и нужна Каю.

Да, мы не такие, как все. Может быть, неправильные. Но для нас, для нашего мира и вселенной спокойствие — вот что равносильно смерти.

Равнодушие.

Я не хочу состариться рядом с мужчиной, который будет играть в компьютерные игры, пока я читаю на диване.

Я хочу общения, хочу этой всепоглощающей страсти, даже когда его волосы станут седыми, а мои руки покроются морщинками. А еще мне бы хотелось оглянуться назад, на свою жизнь, и когда-нибудь сказать, что испытала в этой жизни целую гамму чувств. Все оттенки боли и счастья.

Я хочу рассказывать своим внукам о том, что в моем сердце была любовь. Что все в моей жизни имело смысл.

Понимаете?

И если кому-то для жизни хватает спокойствия, мира и уюта, то я уважаю такие чувства. Но Кай особенный. А я — другая. Не та женщина, которую сейчас называют «нормальной».

Мне вдруг все становится понятным. Принятие нелёгким грузом задевает мои плечи…

— Поверь, рядом с тобой любой мужчина думает о сексе. Мы так устроены, — что-то в Кае меня начинает напрягать. Он опять изменился. Но не до такой степени, как например тогда, когда насиловал меня. У Кая Стоунэма столько лиц, что голова идет кругом.

— В ванной мне так не показалось. Я оценила твое отношение ко мне.

Кай усмехнулся, натягивая футболку.

О нет. Я хочу смотреть на тебя. Я хочу видеть тебя голым.

— Ты должна разобраться в себе, Лейла. Ты хочешь меня, но тебе кажется, что простить меня невозможно, что, позволив себе быть со мной, теперь, когда я готов предложить тебе что-то большее, чем быть моей марионеткой, ты предашь себя и свою гордость. И в какой-то степени ты права. Как можно уважать девушку, о которую я вытер ноги, растоптал и унизил, а она все простила?! Знаешь, любая бы другая даже бы виду не подала. Простила бы сразу. Я это проходил. Весь этот год ты вела себя так, словно не ждешь меня. Хотя это и было не так. Все мои девушки, которые были до тебя, слепо прощали мне любое дерьмо. Они сами просили. Они верили в то, что они сами довели меня до таких грубостей. Они не уважали себя. Как бы грубо сейчас не прозвучало, но ты, моя девочка, знаешь свою цену.

Мне было больно представлять его с другими девушками. Больно от того, что Кай продолжает говорить так, будто у меня вообще может быть цена.

Я бесценна, неужели ты еще не понял?

Я вздернула подбородок, на что Кай окинул меня оценивающим взглядом «для меня ты стоишь того, чтобы за тебя побороться».

— Знаешь, почему я изнасиловал тебя? Знаешь, почему трахал в рот, держа у виска пистолет? — Кай в секунду преодолел расстояние между нами и схватил меня за подбородок. В его глазах плескалось дьявольское пламя того зла, что я когда-то увидела в нем. Но он держал его в руках. — Потому что я извращенец. И я принимаю себя таким, какой я есть. Мне нравится причинять боль, поэтому я вытворяю с девушками все эти вещи, которые ты видела на фото. Посмотри правде в глаза, тебе нравится тоже самое. Может, не настолько, но когда я тебя связывал тебя или закрывал глаза, твой оргазм был куда ярче обычного. Я чувствовал это всей кожей. И это не значит, что ты больная и неправильная. Просто ты такая. Так перестань стыдиться своих желаний. Прости себя, а не меня.

— Ты несешь бред, — выплевываю я, не понимая о чем Кай толкует. — Одно дело грубость в сексе между двумя людьми! Другое дело, что ты чуть ли не по кругу меня пустил.

— Ты так ничего и не поняла, — Кай разговаривал со мной, как с маленьким непослушным ребенком. — Я просил тебя, чтобы ты не предавала меня, чтобы не была с другим даже под дулом пистолета. Ты могла изменить тот эпизод, но сдалась. Или бросила вызов, сделав вид, что ты отборная шлюха. Как бы там ни было, своим поступком ты помогла ему сделать выбор и понять, что ты для него значишь.

Почему он говорит «ему»?! Кому?!

Его голос опустился до угрожающего шепота.

— Ты хочешь все вывернуть так, чтобы я чувствовал себя виноватым. Опять. Я хочу, чтобы ты задала себе вопрос: почему ты позволила себе так обращаться с тобой? Ты позволила мне сделать с тобой все эти ужасные вещи. Думаешь, он хотел, чтобы ты отсосала другому?

Кай забыл английский?

— Кто он?

— Кай, — он вдруг моргнул, словно ляпнул лишнего. Я окончательно запуталась. — Мы не хотели этого. Мы оба жуткие собственники. Но я хотел ранить