— Трудно с вами не согласиться, — сказала Мими. МистерСаттертуэйт выслушал похвалу со скромно-самодовольным видом. Сэр Чарлз былнесколько раздосадован — он не привык играть вторые роли.

— Вопрос в том, — сказала Мими, — что нам делать дальше? Мыстанем сыщиками, да? Переоденемся и будем всех выслеживать?

— Дитя мое, — улыбнулся сэр Чарлз, — я никогда не соглашалсяиграть бородатых стариков. И теперь не собираюсь.

— А как же?.. — начала было Мими, но тут дверь отворилась иТампл доложила:

— Мистер Эркюль Пуаро.

Мосье Пуаро, сияя улыбкой, с изысканной вежливостьюпоклонился онемевшим от неожиданности членам военного совета.

— Будет ли мне позволено, — с лукавой искоркой в глазахначал он, — принять участие в этом совещании? У вас ведь тут совещание, я неошибся?

— Дорогой друг, мы рады вас видеть, — сказал сэр Чарлз.

Он первым оправился от удивления и, с чувством пожимая гостюруку, подталкивал его к большому креслу.

— Чему обязаны вашим столь неожиданным и приятнымпоявлением?

— Я был в Лондоне и пошел навестить моего доброго другамистера Саттертуэйта. Мне сказали, что он отбыл в Корнуолл. Тут и слепому ясно,куда именно он отбыл. Сажусь в первый же поезд на Лумаут, и вот я здесь.

— Понятно, — сказала Мими. — Но какова же цель вашеговизита? Думаю, — продолжала она, слегка покраснев от смущения, ибо понимала,что ее вопрос звучит несколько невежливо, — вы ведь приехали не просто так.

— Я здесь, чтобы признать свою ошибку, — отвечал ЭркюльПуаро.

Подкупающе улыбаясь и воздевая руки с чисто французскойпылкостью, он обратился к сэру Чарлзу:

— Мосье, недавно вот на этом самом месте вы сказали, что неудовлетворены следствием по делу мистера Беббингтона. Ну, конечно, подумал ятогда, ведь он великий актер, и ему подавай драму. Признаюсь, я не верил, чтобезобидный старый джентльмен умер не своей смертью. Да и теперь я не понимаю,как его отравили и каковы мотивы этого убийства. Нелепость! Бессмыслица! И вотеще одна смерть, при очень схожих обстоятельствах. Тут уж не приходитсяговорить о совпадении. Тут надо искать связь. Итак, сэр Чарлз, я здесь, чтобыпринести вам свои извинения. Я, Эркюль Пуаро, признаю свою ошибку и прошупозволить мне присоединиться к вашей компании.

Сэр Чарлз нервно покашлял. Казалось, он немного смущен.

— Чрезвычайно любезно с вашей стороны, мосье Пуаро. Право,не знаю. Неловко отнимать ваше время. Я…

Он растерянно умолк, не находя слов, и обратилвопросительный взгляд к мистеру Саттертуэйту.

— Как это великодушно, что вы… — начал мистер Саттертуэйт.

— Нет-нет, это не великодушие. Это любопытство и уязвленноесамолюбие. Я должен исправить свою ошибку. А мое время… На что мне оно?Путешествовать? Познавать мир? Да ведь люди везде одинаковы, хоть и говорят наразных языках. Конечно, если я лишний… Не подумайте, что я навязываюсь.

— Разумеется, нет!

— Как можно! — в один голос вскричали оба джентльмена.

Пуаро перевел взгляд на девушку.

— А что скажет мадемуазель?

Мими замялась, и всем троим пришла в голову одна и та жемысль. Мими не хочет, чтобы Пуаро им помогал.

Мистер Саттертуэйт думал, что он знает почему. Эторасследование не более чем хитрый маневр, к которому прибегли сэр Чарлз и МимиЛиттон Гор. Его самого они, правда, допускают, вернее, просто терпят, понимая,что его можно не брать в расчет. Другое дело — Эркюль Пуаро. Он скорее всегобудет играть первую роль. А сэр Чарлз, возможно, даже вообще отступится отрасследования. И тогда все планы Мими рухнут.

Мистер Саттертуэйт видел, что девушка попала в трудноеположение, и очень ей сочувствовал.

«Мужчины обычно таких тонкостей не понимают», — думал он.Только ему, мистеру Саттертуэйту, с его обостренной, почти женскойчувствительностью, доступны такие тонкости. Мими просто борется за своесчастье. Как же все-таки она ответит? Разве может она высказать то, что у неена уме? «Уезжайте. Уезжайте, не то вы мне все испортите. Не хочу, чтобы выздесь оставались».

Мими Литтон Гор вежливо улыбнулась:

— Конечно, мы будем рады, если вы нам поможете. Разве моглаона ответить иначе?

— Отлично, — сказал Пуаро. — Стало быть, мы коллеги. Ehbien[15], может быть, вы введете меня au courant[16]?

Он очень внимательно слушал мистера Саттертуэйта, подробно,шаг за шагом, описавшего все, что было ими предпринято после возвращения вАнглию. А мистер Саттертуэйт был превосходным рассказчиком. Он умел нарисоватьобщую картину, передать настроение, атмосферу. Как живо он описал Мелфорт Эбби,прислугу, начальника полиции!

Находчивость сэра Чарлза, обнаружившего под каминомнеоконченное письмо, привела Пуаро в восторг.

— Ah, mais c'est magnifique, ca![17] — восхищенно воскликнулон. — Какая дедукция, какая редкостная способность к воссозданию хода событий —великолепно! Если бы вы не были великим актером, сэр Чарлз, то могли бы статьвеликим сыщиком!

Сэр Чарлз принял эти восторженные похвалы с приличествующимслучаю скромным достоинством, так, как умел это делать только он один. Не могже он, столько лет блистая на подмостках сцены, не выработать своей собственнойманеры принимать рукоплескания зрителей!

— Вы тоже подметили чрезвычайно существенную вещь, — сказалПуаро, обращаясь к мистеру Саттертуэйту. — Неожиданную фамильярность вобращении сэра Бартоломью с дворецким.

— А что вы думаете об этой самой миссис де Рашбриджер?Нельзя ли здесь за что-нибудь зацепиться? — нетерпеливо перебил его сэр Чарлз.

— Да, это мысль. Тут возникает несколько разныхвозможностей, не так ли?

Никто толком не знал, что это за возможности, нопризнаваться в этом, разумеется, не хотелось. Поэтому присутствующие простовыразили свое согласие.

Затем слово взял сэр Чарлз. Он рассказал о том, как они сМими навестили миссис Беббингтон, но, к сожалению, не узнали ничегосущественного.