Решив, что искать нас никто не будет, мы вернулись в город и пытались заселиться в другой отель, но полицейские всех предупредили, чтобы эту группу мошенников, вандалов и дикарей, крадущих пиво, больше никуда не пускали и не давали номера.

Что теперь? Тем вечером было выступление, а спать, чтобы прийти в себя после похмелья, негде. Кто-то предложил местный аэропорт, поэтому туда мы и поехали. Припарковали автобус на резервной взлетной полосе и поковыляли, вырубившись прямо на газоне. Кто-то позвонил в офис Deep Purple, и к нам прилетели репортеры и журналисты, а потом еще выяснилось, что менеджмент недоволен ситуацией, особенно нами, и что один из представителей сегодня придет на шоу, чтобы нас уволить. Сон как рукой сняло. Что же мы натворили? Казалось, выхода нет. Техники считали, что песочить нас за желание «весело» провести время – нечестно. А как же иначе?!

К счастью, кто-то из нас заметил паб, идеальное место, и мы решили, что там можно себя утешить (и техников тоже). Мы тусовались там пока, не пришло время готовиться к концерту, и решили, что нам крышка. Мы зависали в своей гримерной перед шоу, крошечной комнатушке с двумя стульями и грязным зеркалом, висевшим над грязной разбитой раковиной.

Что же можно сделать, чтобы попробовать улучшить положение, доказать, что мы хорошие ребята?

Мы разнесли это место ко всем чертям. Комнату украсили лежащими всюду осколками, деревянными щепками, а куски фарфора, как нам казалось, слегка преобразили гримерную, как вдруг вошел менеджер Deep Purple Джон Колетта. Он был в бешенстве. Сказал, что мы идиоты и уволены, и, хуже всего, в прессе об этом обязательно напишут, во всем обвинив Deep Purple. Пока Колетта обкладывал нас трехэтажным, возле двери мы услышали смешок, а там, среди обломков, стоял Ричи – с гитарой наперевес. Он сказал, что нам стоит повторить свои выходки в каждом отеле, и такую рекламу действительно не купишь ни за какие деньги. Ого, ну спасибо, Ричи – мы подумаем! Он шутит? Да нет, он серьезно!

Тут же все изменилось. Джон похвалил за хорошую работу и пообещал устраивать для нас еще больше концертов с Purple и другими его группами. Это было ужасно забавно, но в то же время… странно. Это и есть слава?

Я поклялся больше никогда ничего подобного не устраивать. Что ж, будем надеяться…

9

Rainbow Ричи Блэкмора

В конце тура нас поселили на квартире в Фулхэме, одном из лучших районов Лондона, чтобы подготовиться к третьему альбому. Джон Лорд жил на первом этаже, а Ян Пейс – на последнем, пока они оба не купили дома и не переехали. Нам выделили последний этаж, и мы поставили в комнате электрофортепиано, где мы с Мики Ли могли работать.

Жили мы совсем рядом с железнодорожным вокзалом Парсонс-Грин, поэтому кататься по городу было легко и дешево. Также через дорогу находился отличный паб. Казалось, каждый постоялец был ветераном Второй мировой и все еще жутко злился на немцев, потому что они «разбомбили [нашу] закусочную». Серьезные мужики. Но у них стояло расстроенное пианино, чтобы аккомпанировать не попадающим в ноты певцам, и благодаря этому мы не так сильно скучали по дому. Нам понравилась идея жить и работать в Лондоне, но как группа мы не были дома уже почти целый год. К счастью, пиво тогда было реально дешевым, потому что каждый из нас получал всего 5 фунтов в неделю (это около десяти баксов), чтобы купить еду и напитки. Картошка была для нас самым дешевым вариантом, поэтому мы ее запекали, жарили, отваривали, поджаривали, и она нам осточертела.

Бо́льшую часть денег мы оставляли на поиски чего-нибудь покурить. Всегда были на стреме, чтобы снабдить себя товаром. Тот факт, что мы были патлатыми американцами, несомненно, помогал, но достать хороший наркотик в Лондоне в середине 1970-х оказалось не так просто. В Америке с травой проблем не было, но в Лондоне это оказалось большой редкостью. Был только черный гашиш и коричневая смола, смешанная с кучей табака.

Однажды мы пошли в местный магазинчик, к нам подошел водитель огромного «Кадиллака» 1960-х и спросил, не хотим ли мы травки. Отлично! Он хотел 10 фунтов за якобы полный пакетик, но на всех оказалось всего семь фунтов, чтобы дотянуть до конца недели. Мы спросили, устроит ли его такая сумма. Умоляли его. Наконец, он согласился, мы опустошили карманы и помчались обратно к себе на Харблдаун-роуд.

Добравшись до дома, мы аккуратно выудили сигаретную бумагу, и Стиви скрутил, по словам британцев, «большой-пребольшой косяк», который мы затем зажгли как фейерверк. По очереди передавали и пыхтели – делали глубокий затяг – и ждали, пока накроет. Спустя несколько минут кто-то спросил, накрыло ли кого. Никого, поэтому мы скрутили еще одну «ракету» королевского размера и подожгли. Магнит, один из дорожных техников Purple, зашел посмотреть, все ли с нами в порядке, и мы спросили его, что за дрянь мы курим. Он понюхал содержимое конверта и заявил, что это обычная трава. Ну, это понятно, но почему она такая слабая?

– Потому что это трава, – сказал он, пытаясь не заржать. Мы все равно не врубались. – …свежескошенная трава с чьей-то лужайки.

Черт возьми. Развели как лохов. Только теперь мы даже не могли позволить себе купить картошку и поделить на всех.

Бо́льшую часть материала для нового альбома мы с Мики придумали примерно за месяц, работая в крошечной комнатной студии на квартире в Фулхэме. Затем потащили группу в студию Kingsway Recorders, принадлежавшую Яну Гиллану, записать треки. Роджер Гловер, снова выступивший нашим продюсером, раньше уже делал на этой студии различные миксы Deep Purple, поэтому чувствовал себя там комфортно. Мы записали в Kingsway все основные дорожки, пока не пришлось съезжать, потому что приперлась другая группа. Роджер забронировал нам студию AIR, чтобы завершить запись альбома. И первым в AIR мы увидели владельца, Джорджа Мартина. Да, того самого Джорджа Мартина[22] из Beatles. Мы испытывали перед ним благоговейный страх, но с ним оказалось очень комфортно. Мы почувствовали себя особенными.

Достаточно сказать, что AIR оказалась огромной навороченной студией, где блуждало множество интересных людей. Нашими операторами пленки были сыновья двух успешных звезд, Питера Селлерса и Спайка Миллигана. Также там работал легендарный звукоинженер Beatles, Джефф Эмерик. Именно в этой креативной обстановке мы сочинили третий альбом Elf, Trying to Burn the Sun.

Однако