— Хороша, да? — улыбнулся Саймон, увидев, что Сэмпровожает ее полным восхищения взглядом.

— Да уж. Ничего не скажешь, ты умеешь выбирать себепомощников, — поддразнил своего нового партнера Сэм, размышляя о том, спалли он с ней.

— Она очень умна, — тихо добавил Саймон, когдаДафна вернулась. — Видел бы ты ее в купальнике! А танцует она вообще какдевочка с Бродвея.

Сэм заметил, что Дафна и Саймон обменялись взглядами.

Что бы это могло быть — дружба или сожительство? Или, можетбыть, только желание со стороны Саймона? В компании нескольких мужчин Дафнадержалась очень свободно и с достоинством, и краем уха Сэм услышал, как онавела достаточно компетентную беседу о ценах на нефть с одним из арабов.

Для Сэма было просто счастьем оказаться здесь, средизанятых, здоровых и живых людей, и после чудовищного утра в больнице ончувствовал огромное облегчение. Но он понимал, что ему придется вернуться ивстретиться с женой. В результате он выпил немного больше вина, чем следовало,и наобещал арабам с три короба. Впрочем, они скорее всего этого не заметили.Фирма Сэма им очень понравилась, они слышали самые положительные отзывы о нейот друзей и знакомых, и, казалось, они были очень довольны тем, что Саймонстановится партнером Сэма.

Только вернувшись в офис и проведя встречу с адвокатами, Сэмначал спускаться с небес и вспомнил все, что предстояло пережить ему и Алекс.Он сидел и смотрел в пустоту, поглощенный мучительными раздумьями. Рак. Этослово приводило его в ужас.

— У вас неприятности?

Сэм не видел, кто вошел в его кабинет, и, подняв глаза,увидел Дафну.

— Да нет, не совсем. Простите. Я просто отключился. Чеммогу служить?

— Вы выглядели каким-то встревоженным, когда пришли вресторан, — сказала она, глядя ему прямо в глаза.

Ее длинные стройные ноги невольно привлекали взгляд Сэма.Красивые ноги в сочетании с умной головой встречались не так уж часто. Былотрудно не влюбиться в нее, но Сэм прекрасно понимал, что она могла бытьчьей-нибудь девушкой. Он никогда не изменял Алекс, но Дафна была такой молодойи красивой…

— У вас неприятности? — повторила она свой вопрос,забираясь в кресло.

Наверное, у меня это на лице написано, подумал Сэм.

— Да нет. Просто трудности, особенно в последниенесколько дней. Сделка, над которой я работал, наткнулась на неожиданныепрепятствия. Но я вполне контролирую ситуацию.

Ему не хотелось говорить ей и вообще кому бы то ни было проАлекс. Не понимая почему, он начинал постепенно стесняться этого, как будто онисделали что-то ужасное, как будто они должны скрывать какую-то тайну — страшнуютайну под названием «рак».

— Это бывает, — спокойно ответила она, оценивающеглядя на него. Она слегка раздвинула ноги, и Сэм попытался сделать вид, что незаметил этого. — Я хотела поблагодарить вас за то, что вы разрешили мнеприсутствовать при этой встрече. Видите ли, Саймон здесь человек новый, и он невсегда считает удобным сразу продвигать своих людей. Я постараюсь сделать так,чтобы вы не чувствовали, что вам приходится общаться со мной только из-заСаймона.

— Как долго вы его знаете?

Дафна казалась слишком молодой для того, чтобы находиться вдлительных отношениях с кем бы то ни было, но Саймон сказал, что ей двадцатьдевять лет.

— Очень долго, — рассмеялась она. — Почтидвадцать девять лет. Он мой двоюродный брат.

— Саймон? — смущенно переспросил Сэм. Он-топодозревал здесь отношения совсем другого плана. Конечно, все было возможно, носкорее всего между ними ничего не было. — Повезло ему, однако.

— Я в этом не уверена. На самом деле с моим братом унего гораздо более близкие отношения. Он всегда говорил, что я совсем ещеребенок. Только после того как я поступила в Оксфорд, мне удалось произвести нанего какое-то впечатление. Мой брат на пятнадцать лет старше меня. Они сСаймоном очень увлекаются охотой в отличие от меня. — Дафна улыбнулась, иСэм опять попытался не замечать красоты ее ног, которые ни секунды неоставались неподвижными. Казалось, в ней было что-то неустойчивое и живое, иСэму внезапно пришло в голову, что было бы неплохо сделать ее своейсотрудницей. Саймон надеялся, что Дафна проработает с ним год, после чего онасобиралась вернуться в Англию и поступить в юридический колледж. Странно, но вчем-то она напоминала ему Алекс, когда он только с ней познакомился — тот жеогонь, те же пытливые, оживленные глаза.

— Вам здесь нравится? Я имею в виду в Нью-Йорке. Я недумаю, что он многим отличается от Лондона.

Большие города всегда полны жизни, радости и бодрости.

Как Дафна.

— Мне здесь очень хорошо, хотя я никого, кроме Саймона,не знаю. Он водил меня во всякие клубы, потому что он как бы опекает меня. Яподозреваю, что я для него большая обуза, но он очень терпелив.

— Я думаю, что никакая вы для него не обуза, наоборот,ему должно это нравиться.

— Да, он очень добр. Как и вы. Спасибо вам за то, чтовы мне позволили здесь находиться.

— Я уверен в том, что вы станете очень выгоднымприобретением для фирмы, — официальным тоном ответил Сэм. Они обменялисьулыбками, и под восхищенным взглядом Сэма она вышла из его кабинета.

Очень скоро часы показывали уже пять часов, а потом и шесть,и Сэм не мог решить, что ему делать — то ли ехать домой к Аннабел, то ливернуться в больницу к Алекс. Ему не хотелось будить ее звонком, тем более что,по словам врача, она может оказаться в своей палате не раньше семи. Так что онвсе-таки отправился домой, пообедал вместе с дочерью, посмотрел с нейтелевизор, почитал на ночь и уложил. Кармен спросила, общался ли он с миссисПаркер, а Аннабел пожаловалась на то, что мама ей не позвонила. Сэм сказал, чтоу нее скорее всего целый день были переговоры, поэтому позвонить она не смогла,но прозвучала эта ложь как-то неубедительно — по крайней мере Кармен посмотрелана него с подозрением.

Она понимала, что что-то произошло. Утром Алекс ушла не счемоданом, а с маленькой дорожной сумкой, и это Кармен тоже отметила.

В восемь часов вечера Сэм переоделся в джинсы. Ему нехотелось ехать в больницу. Он знал, что сделать это необходимо, но внезапнопонял, что не хочет видеть Алекс. Она будет сонная, слабая, возможно,страдающая от боли, хотя врач и говорил, что проточные опухоли менееболезненны.

Если они отрезали ей всю грудь, то это, должно быть, оченьбольно. Мысль о том, что придется смотреть в глаза изуродованной жены, доводилаего до тошноты. Кто должен сообщить ей страшные новости? А может быть, она ужезнает?

Или чувствует?

Сэм вошел в больницу в сумрачном настроении. Поднявшись вунылую палату, он, к своему разочарованию, обнаружил, что Алекс уже проснулась.Она лежала на кровати, рядом стояла капельница, и пожилая сиделка рядом с нейчитала журнал при свете лампы. Алекс тихо плакала и смотрела в потолок. Сэм немог понять, почему она плачет: потому, что ей больно, или потому, что она ужевсе знает, — а спросить ее об этом он не решался.