пытались отправить СМС и голосовые сообщения своим семьям, но так как внутри прицепа не было сигнала, сообщения остались неотправленными.

«Может быть, умру в контейнере, больше нечем дышать, дорогая», – напечатал Фам Тхи Нгок Оань.

В 7:37 вечера Нгуен Тхо Туань записал следующее сообщение для своих родителей: «Это Туань. Мне очень жаль. Я не могу о вас позаботиться. Мне очень жаль. Мне очень жаль. Мне нечем дышать. Я хочу вернуться к своей семье. Пусть у вас все будет хорошо». На заднем плане слышно, как мужчины и женщины кашляют и задыхаются, кто-то призывает: «Давайте все вместе. Откройте, откройте».

Чуть больше года назад восемнадцатилетний Хоанг Ван Тьеп получил разрешение родителей отправиться в Великобританию со своим двоюродным братом Нгуен Ван Хунгом. Они благополучно добрались до Франции, но до них донеслись слухи о прибыльной работе в Великобритании – на конопляных фермах, в маникюрных салонах или ресторанах. Хоанг заверил своих родителей, что они приобретут VIP-пакет для путешествия и отправятся в Англию на частном автомобиле, а не в грузовом контейнере. Все, что ему было нужно, – это 10 500 фунтов стерлингов, чтобы заплатить контрабандистам, для чего родителям пришлось бы взять деньги в долг или заложить свой дом. Наконец родители Ван Тьепа поддались на уговоры.

Его отец, Хоанг Ван Лан, позже рассказывал Би-би-си: «Я не знаю, что произошло, но, должно быть, что-то изменилось в их планах или его обманули». Фам Тхи Лан, его жена, соглашается с ним: «Никто бы не решился на такое опасное путешествие».

Вначале Морис Робинсон заявил полиции, будто бы не знал, что в грузовике находились люди. «Он точно невиновен, – объясняет телеведущему близкий друг водителя. – Я вас уверяю, он не мог знать, что в прицепе были люди». Вскоре после этого Морис признался в своей осведомленности и в том, что ему пообещали 60 000 фунтов стерлингов за контрабанду людей. Его приговорили к тринадцати годам и четырем месяцам лишения свободы. Его босс, Ронан Хьюз, получил двадцать лет по тридцати девяти пунктам обвинения в непреднамеренном убийстве и сговоре с целью незаконного ввоза людей в страну.

В течение нескольких месяцев после происшествия спрос на услуги контрабандистов сохранялся, и в ответ они повышали цены, утверждая, что им приходится платить больше, чтобы гарантировать безопасный провоз.

30

Февраль 2016 – Пекхэм

Ее младшая дочь Джейн приехала из Лидса на похороны. Ба мирно скончалась во сне в доме Дука, незадолго до своего сотого дня рождения. Ум ее был острым, в памяти все еще хранились воспоминания о Вьетнаме. Она была самым близким человеком, которого Ань потеряла после своих родителей, сестер и братьев, близким не по крови, а по привязанности и пережитому опыту. На этот раз ее горе было другим, оно было глубокой скорбью, но в то же время празднованием прожитой по полной жизни. В нем не было жестокости и грубости утраты, которую она ощущала, когда потеряла свою семью. Это не была прерванная жизнь, это не была жестокая смерть.

* * *

Ань надеялась, что после церемонии они с Джейн смогут провести немного времени вместе. Но ее двадцатидвухлетняя дочь предпочитала просиживать дни напролет в своей комнате за толстыми книгами с причудливыми словами на обложках: «Метафизика», «Эстетика», «Прикладная этика». Джейн хотела изучать философию. Какая бесполезная наука! Куда можно устроиться с таким дипломом? Стать философом?

– Мы же не в Древней Греции, – заявила дочери Ань.

Ее старшие дети тоже приехали – Лили и Уилл, двадцати трех и двадцати пяти лет. Имена у всех были английские, такие, чтобы легко давались учителям, но чтобы их можно было произнести по-вьетнамски, не спотыкаясь на звуке «р». Ань провела два десятилетия в заботах о них: кормила и мыла, утешала и ругала. После рождения Лили она оставила свою карьеру и стала матерью на полную ставку.

Ань по-прежнему переживала, что недостаточно сделала для своих братьев, особенно для Миня. Она была замужем уже двадцать семь лет и отдалилась от брата после того, как уехала из Кэтфорда. После этого Минь стал более угрюмым, возможно потому, что обиделся на нее за отъезд, хотя теперь он остался за старшего в семье и мог спать на кровати вместо дивана, а Тхань перебрался на диван в гостиной. Ань мучали угрызения совести за то, что она оставляет их одних, но она осознавала, что время пришло: их квартира не рассчитана на трех взрослых людей. И еще она думала, хотя и стесняясь этой мысли, что заслуживает счастья. С самого детства она упорно трудилась в самых разных сферах; ей пришлось повзрослеть в одну ночь, пережив столько боли, сколько основной массе людей не выпадет за всю жизнь. Да, она заслуживала большой дом и мужчину, которого любила.

Ань скучала по братьям и, чтобы загладить свою вину, звонила им каждую неделю, приглашая в гости в новый дом, расположенный недалеко от них на севере города. «У нас есть свободная комната для вас, – заверяла она по телефону. – Можете остаться ночевать». Тхань приходил и делился забавными историями о своем рабочем дне или спрашивал совета по поводу отношений, но у Миня часто находились отговорки – поздняя смена, вечеринка или «слишком устал». С годами пропасть между ними только увеличилась: Ань позволила Миню ускользнуть, переместив внимание на свою собственную растущую семью. Казалось бы, в мгновение ока у нее появилось трое маленьких детей, все с разными прихотями в еде и разным режимом сна, и она только и успевала забирать детей из яслей и кормить ужином, лишь изредка работая как волонтер во Вьетнамской Ассоциации. Вскоре она стала видеть Миня только два-три раза в год: на лунный новый год тет или в день памяти умерших зо. Он не женился и по-прежнему жил в Кэтфорде, даже не пытаясь прятать пустые бутылки за мусорные баки в те несколько раз, когда она приезжала в гости. «Вчера вечером заходили друзья», – говорил он, замечая ее взгляд. Но Ань ни разу не слышала подробностей об этих загадочных друзьях и подозревала, что они могут быть выдумкой. Минь работал управляющим в магазине «Теско» на соседней улице, но за исключением этого факта жизнь его, в частности то, как он проводит вечера и выходные, оставалась для сестры загадкой.

Тхань со своей женой Тху и двумя детьми, десяти и тринадцати лет, обитал в социальном жилье в Льюишеме. Это была жизнь с нудной офисной работой все в той же страховой компании, где он начинал свою профессиональную деятельность, но благодаря