ей можно было оплачивать счета. Тхань давно отказался от амбиций стать астрономом, хотя и оклеил спальню своих детей обоями с изображением космоса, планет и ракет, комет и звезд, заполнивших их стены и мечты как во сне, так и, надеялся Тхань, наяву.

Ань желала для своих братьев иной судьбы и переживала, считая, что, если бы она была более строгой и лучше мотивировала их, они могли бы достичь большего, намного большего. Из Миня мог бы получиться бизнесмен, предприниматель, кто угодно, если бы она не боялась услышать от него: «Ты не Ма». Он мог бы лучше зарабатывать, иметь работу, которая ему нравилась бы, если бы только она помогала ему с домашними заданиями или тратила больше денег на его образование. Мучаясь угрызениями совести, Ань отдавала время собственным детям, а иногда, оглядываясь назад, думала, что вся ее жизнь действительно была посвящена семье. Сначала братьям, а теперь – детям. Сорок лет она заботилась о других, отодвигая собственные потребности на второй план, но знала, что это того стоило.

Лили работала финансовым аналитиком в квартале Кэнэри-Уорф, жила в квартире в нескольких минутах ходьбы от родительского дома. Она регулярно заглядывала к ним на ужин или чтобы посмотреть вместе фильм, всегда принося с собой домашнюю выпечку – банановый кекс или брауни. Уилл работал в крупной маркетинговой фирме, встречался с прекрасной девушкой из Девона, юристом, и по воскресеньям они приходили на обед, Ань готовила суп фо или ростбиф. В такие дни Ань сидела во главе стола и слушала, как ее сын рассказывает об одной из своих последних рекламных кампаний или дочь – о предстоящем повышении. И она соглашалась с тем, что в конце концов все это стоило потраченных усилий. С Томом им удалось создать семью с крепким финансовым тылом и любовью друг к другу.

Но философия совсем не входила в ее планы касательно Джейн. Ань беспокоилась о наркотиках и алкоголе, о хулиганах и расистах, но даже представить себе не могла, что ее дочь увлекут Платон и Аристотель, Кант и Маркс. Она представила, как Джейн тусуется с укуренными друзьями, рассуждая о смысле существования и жизни после смерти, и это показалось ей бессмысленной тратой времени. Для нее жизнь была такой, какая она есть, а загробная – такой, какой ты хочешь ее видеть. Впрочем, она не слишком бурно выражала свое несогласие. Ей не хотелось соответствовать стереотипам о родителе-иммигрантке, матери-тигрице. При полной поддержке мужа Ань дала Джейн свое благословение на учебу в Лидсе, мысленно готовясь к ее безработному будущему.

* * *

Дети Ань знали, откуда она родом, знали о войне, но никогда не слышали всей истории целиком: она им ее не рассказывала. Не рассказывала о верфи и о морге, о рыбаках, забравшихся к ним в лодку. «Для чего? – размышляла она. – Это только расстроит их». Друзья или старые коллеги иногда переспрашивали – а что это такое? – когда она объясняла, что была одной из вьетнамских «людей в лодках». Ань вкратце пересказывала события: Вунгтхэм, потом Гонконг, потом Соупли, потом Лондон, ее родители, братья и сестры не выжили. «Тебе нужно написать мемуары», – считали собеседники. Но Ань хватило того, что она прошла через это, – не было совершенно никакого желания перебирать все события заново, потратив столько лет на то, чтобы выбросить их из головы. Иногда при виде округлившихся глаз знакомых в глубине души у нее возникало внезапное желание предать свою историю огласке. Британцы вечно удивлялись, узнав, что в одной стране с ними живут люди с подобным прошлым. Иногда она спрашивала себя: может, ее долг состоит в том, чтобы передать свою историю дальше? В противном случае этот пережитый опыт полностью исчезнет, сотрется страница прошлого.

Однако желание быстро угасало, Ань держала воспоминания под замком, хотя они всплывали в самые неожиданные моменты. Случайный жест или запах вызывали глубоко спрятанное в памяти, то, о чем она даже не подозревала. В первый день Уилла в яслях она обняла его на прощание и направилась к выходу. Сделав несколько шагов, обернулась, чтобы помахать, и вместо Уилла увидела Дао, который махал в ответ точно так же, когда она покидала Вунгтхэм. Ань сообщила на работе, что заболела, и весь день провалялась в постели, потрясенная до глубины души воспоминаниями о последней встрече со своим младшим братом. На следующий день она попросила Тома возить малыша в ясли, сожалея о том, что увеличивает расстояние между собой и детьми, лишая их и себя этого повседневного трогательного момента.

* * *

Том по-прежнему работал, продвинувшись по карьерной лестнице в своей компании от бухгалтера до финансового директора. Днем Ань в основном была одна, но не чувствовала себя ни одинокой, ни скучающей. Биань жила неподалеку, и они ходили друг к другу в гости, как и почти сорок лет назад, и их дети были примерно одного возраста.

– Мы достаточно многого достигли, не так ли? – сказала Биань однажды за кружкой чая в саду подруги. – В конце концов, у нас не так уж плохо получилось.

Ань сделала глоток, посмотрела на свои гиацинты и розы – все в идеальном состоянии – и ответила:

– Наверное, неплохо.

Ань нравилось ухаживать за садом. На протяжении многих лет она сажала остролисты, розы, космею и герань, а также свои любимые пионы. Она воспользовалась тем, что Лили и Уилл рядом – самое время помочь ей с прополкой.

– Нужно подготовить клумбы к весне, – с этими словами она вручила им перчатки. – Где твоя младшая сестра?

– Все еще в своей комнате, – ответил Уилл, выдергивая из земли цепкий корень. – Сказала, что занята работой.

Ань закатила глаза и поднялась наверх.

– Джейн! – позвала она. – Спускайся и помоги нам в саду, пожалуйста. Мы тебя сегодня почти не видели.

Джейн выглянула из своей комнаты, похожая на зомби, все еще в пижаме и с несколько ошарашенным видом.

– Извини, мам. Мне нужно было кое-что закончить. Сейчас спущусь.

– Обязательно оденься! – ответила Ань. – Уже почти полдень!

Казалось, что ее дочь в чем-то сомневается: она по-прежнему держалась за ручку двери, переступая с ноги на ногу.

– Извини, – нерешительно произнесла Джейн, подняв глаза на мать. – Я просто читала об этом… острове.

– Ты собираешься в отпуск? Опять? – удивилась Ань. – На какие деньги? Разве ты не планировала поехать в Испанию со своими друзьями?

– Нет, нет, мама, меня затянула черная дыра Интернета, – закончив с объяснениями, Джейн вернулась в свою комнату. – Я иду. Только переоденусь.

* * *

Она спустилась через десять минут.

– Поглядите-ка, кто