Нет. Стоп…

– Стоп, – вдруг сказал Алексей. – Погодите-ка.Слушайте, вы что, не понимаете? Меня же в то время, когда из этого ствола людеймочили, вообще в Питере не было!

– Да? – наклонился вперед Малгашин. – А где тыбыл, позволь узнать? Молчишь? Ну-ну… Ничего, разберемся. Это тебе не Отелло сДездемоной, не убийство в состоянии аффекта, к чему суды относятся довольномягко. Это, видишь ли, тянет на пожизненное. Можешь кричать, что стволподбросили, что на тебя хотят списать висяки, но… Но ты понимаешь, чтовыпутаться тебе теперь будет в тысячу раз сложнее.

Следователь подвинул лист к себе и снова перешел на «вы»:

– Дайте-ка бумажечку обратно. Теперь я вас обрадую. Как ванекдотах. Сперва плохая новость, потом хорошая. Плохая уже была. А хорошая…Скажите, вас не удивляет, что после подобных откровений мы по-прежнему беседуемздесь? Хотя вами давно уже должны были заниматься «большие братья» – такие делааккурат в их сфере интересов… Так вот, хорошая новость состоит в том, чтобумажечка эта пока не имеет силы документа. А что это у вас столь удивленноокруглились глаза? Не верите, что такое возможно? Ва-азможно. Не буду вдаватьсяв объяснения, незачем пока вам так глубоко влезать в нашу кухню. В общем, ввашем деле может всплыть один ствол, а может и другой. И все зависит от вас.

– Тот и другой тоже с моими отпечатками? – быстроспросил Карташ.

– Отпечатки ваши уже есть. И это неизменно. С этимсмиритесь. Теперь вы понимаете, для чего я пел вам сию длинную песню –пересказывал ваше преступление? Это – сценарий номер один. Мы можемпридерживаться только его. А можем перейти к сценарию номер два…

Алексей подумал немного и размеренно произнес:

– А я-то было принял вас за обыкновенного следователя,озабоченного лишь тем, как бы поскорее закрыть дело.

– Лучше принимайте меня за человека, которому небезразличнаваша судьба, – быстро ответил Малгашин.

– И что вам от меня нужно? – Карташ закурил очереднуюследовательскую сигарету.

– Сотрудничество.

– Какого рода?

– А вот об этом в следующий раз. Даю вам время проникнуться,осознать и тэ дэ. В следующий раз сразу начнем разговор по существу.Договорились?

– Насчет отвода адвоката и материалов следствия не забудьте…Кстати, а вам отвод я имею право дать?

– А смысл? – обезоруживающе улыбнулся Малгашин.

… – Ну и дурак ты, – сказал Эдик, когда Карташпересказал ему допрос. – Законченный. Почему не подписал протокол? Ах, небыло никакого протокола? Ну так вот этот Малгашин напишет в постановлении, чтоты просто-напросто отказался подписывать, и это тебе штрафных очков добавит.Запомни: каждое слово должно быть запротоколировано и подписано! – Онвнезапно посмурнел. – Малгашин, Малгашин… Что-то я такого следака неприпоминаю…

– Да и на допрос не похоже, а? – поддакнул Дюйм. –Нет протокола, нет тебе «с моих слов записано верно и мною прочитано». Скорее –так просто, знакомство, прощупывание почвы, разведка боем.

– На федерала тоже тянет: не тот стиль, не те подколки, нета хватка… Парень, ты куда влез?

Карташ в искреннем недоумении развел руками – хотел бы онсам знать, во что влез! – и Эдик посмотрел на Дюйма весьма выразительно:

– Ну? Что скажешь, голова?

– А что такого и какая, собственно, разница? Мы же не мотивыищем и не заказчика, помнишь? А все лишь зацепочку, фактик…

– Минуточку! – насторожился Карташ. – Что это выеще удумали?

Квадрат на радостях шарахнул Алексея по плечу:

– Братан! Мы тут пошептались и решили тебе помочь. Мы найдемтого, кто тебя подставил. А ты нам оплатишь работу!

Чуть раньше, пока Алексей Карташ беседовал со следаком,Бубырь в темпе варганил чифирек в алюминиевой кружке. А как закипело, поставилостывать на пол возле своей шконки, сам завалился на нее, закурил «беломорину».

– К киче готовишься, ба-асота? – растяжно проговорилКарась. Он сидел на шконке, привалившись к стене и полуприкрыв глаза. –Чифирем зубы поганишь, горлодер смолишь, ба-асота. Сдохнешь там, я тебе говорю.

Никто из них на киче еще не чалился, все были первоходками.Самому старшему из них, Карасю, месяц назад стукнул всего лишь двадцатник. Деньрождения он отмечал в хате, и тогда они тоже вдели нехило – как и сегодня.

И все они корчили из себя крутых. Каждый на свой манер. Кточего где нахватался, то и вываливал. А вообще-то, камеру держал Борзой. И хотяКарась был раза в два крупнее Борзого, но именно Борзой почалился, хоть инедолго, в колонии для несовершеннолетних, и сей факт горой возвышал его надостальными.

Сегодня они устроили себе отрыв по полной. Водяра с колесамивставляли не хуже, чем иная дурь. Четвертый обитатель камеры, Чиркаш, ужепребывал в счастливом отрубе. Остальные пока держались на плаву.

Борзой лежал на шконке с закрытыми глазами, закинув руки заголову. Сегодня он все больше молчал. Утром его возили на суд, вернулся оноколо шести, злой, угрюмый, взведенный. Чего там произошло, расспрашиватьбоялись. Но, судя по всему, дело его не разваливалось, как Борзой ожидал, авовсе даже наоборот. Может быть, как раз сегодня Борзой со всей очевидностьюпонял, что на волю ему выскочить не удастся.

Вдруг он вскинулся со шконки и гавкнул:

– Карась, открывай.

– Дык последняя ж. А как же на завтра… – начал было Карась.

– Открывай, говорю, – перебил Борзой.

Спорить с ним не решились. И пацаны налили на

одурманенные колесами и «беленькой» мозги еще по стакану.

– Значит, Бубырь, к киче готовишься? Мечтаешь там сразувыскочить в князья? – Борзой немигающе уставился на Бубыря. В его глазахмерцал пугающий ледок, прикрывавший некие жуткие глубины. – А кто ты есть?Сявка мелкая, баклан, прыщ гнойный.

– Это точно, – поддакнул Карась.

Борзой глянул на него, и Карась притих.

– Сечешь, Бубырь, что отличает настоящего волка от шавки?Волк не стремается за свою жизнь. Не цепляется за нее хилыми лапками. Если тыне умеешь ставить на кон все, то цена тебе – плевок. По мне – на хрен такаяжитуха!

Если б башня Бубыря не была такой мутной (а после того, какон водку с таблетками полирнул чифирком, извилина за извилину у него заскакивалабодро и качественно), так вот тогда он, конечно, не купился бы на такуюоткровенную подначку… Но, вишь ты, купился.

– Я ниче не стремаюсь, – вякнул он. – Мне все этофиолетово. Поэл?

– Ну тогда валяй, – Борзой, не отрывая от Бубыря своегожуткого взгляда, достал из-под матраса карточную колоду. – И ты поставишьсвою лайф на кон?