Карташ предложил оперу, судье и гаишнику расследовать своедело. Вот просто так взять – и расследовать. Не выходя из камеры. Посредствомлишь имеющегося телефона, былых связей, оставшихся на воле друзей-коллег и силысвоих могучих, профессиональных до последней извилины мозгов. Поначалу судья,опер и гаишник, разумеется, дружно покрутили пальцами у виска и разошлись поуглам… но постепенно в разговорах нет-нет, да и всплывала эта тема.

– А я вот что скажу, мужики, – вдруг подал голос давномолчавший Дюйм.

– О, а я думал ты дрыхнешь, – хохотнул Квадрат.

– Было у нас в производстве такое дело… – продолжал судья,не обращая на гаишника ни малейшего внимания. – Вел не я, просторассказывали. Садик на Васильевском рядом с кинотеатром «Прибой» знаете? Нувот. Лето. Четыре утра. Белая ночь. Тепло. По садику гуляет влюбленная парочка.И натыкается на натянутую через парковую дорожку растяжку. Взрывается граната,два трупа…

Он неторопливо прикурил сигарету, выпустил облако дыма,повернулся на спину и, ухватившись руками за каркас шконки над головой,принялся подтягиваться.

– Приехали менты, разбираются, – с натугой продолжалон, не отвлекаясь от спортивных экзерсисов. – Выясняется, что пареньпростой, а девочка – это дочка. Папашка ейный, может быть, и не бог весть ктопо расейским масштабам, не Гаркалов все же, но в пределах города фигура вполнеиграющая, барыга со связями. Как оно часто бывает, войдя в возраст раннейспелости, дочурка сделалась неуправляемой, таскалась по дискотекам, попивала ипокуривала, ночевать домой не приходила. И донеприходилась. Папаша стал давитьна все кнопки, доказывая, что против него действовали конкуренты, кровиночкуукокошили. А и действительно в ту пору у него случились обострения конкурентнойборьбы за какой-то жирный кусок. Ему твои, Эдик, коллеги доказывают, чтоневозможно прямо перед носом незаметно натянуть растяжку, это ж не партизанскийлес, а культурный парк, да и вообще… бред. Тот слушать ничего не хочет, апапашка-то, как я говорил, со связями. Ну и начали разрабатывать егоконкурентов. А там шушера еще та подобралась, уголовник на рецидивисте ибандюком погоняет. По этой теме провели обыск почти наугад в одной изподозрительных квартир. Я потом видел изъятое – мать моя, чего там только небыло! И стволы, и гранаты, ну разве пулеметов было маловато. Короче, еще бнемного, и посадили бы какого-нибудь шустрика. Но на счастье папашкиныхконкурентов менты параллельно работали и по другим версиям. И вышли нареального преступника. Оказался – обычный псих. Из тех, кто воевал на чеченскойи вернулся с вывертом в мозгах. Все воевать продолжал. Жил он напротив садика,целыми днями смотрел в окно, вот в его больной черепушке и бзикануло, что посадику бродят злобные «чехи». А оттуда, с войны, он прихватил арсенал неарсенал, но кое-что. В общем, вышел вечерком, поставил растяжечку на чеченов. Ибыл уверен, что характерно, будто на растяжке подорвались именно «чехи». Сейчасего, вроде из дурки уже выперли…

– Ну и любишь ты байки травить, отец, – констатировалКвадрат. – И чего? Какая из этого следует мысль?

– А такая, сынок, что иногда, бывает, капканы ставят не натого, кто в них попадается, – Дюйм разжал пальцы и устало откинулся нашконке.

Обмозговали и эту вероятность. После чего Эдик тоже закурили резюмировал:

– Фигня. Так мы вообще ничего не пробьем, слишком многонеизвестных получается. Надо исходить из четкой вводной: грохнули именно того,кого хотели грохнуть… Но вот вопрос: сынка за какие-то делишки свалили или папутаким макаром стращали?

– Думаю, папу стращали, – сказал Дюйм. – Забитьсябы с тобой на пару флаконов, но рассудить будет некому…

– А я думаю, сынка с дороги убирали, – сказалЭдик. – Про него мне не раз барабанили, что он замазан с угнанными тачкамии с таможней. Только кто б позволил его разрабатывать…

– А вдруг подставляли как раз нашего приятеля? –азартно высказался Квадрат. – Может, он на зоне в чем-то запутался иликого-то обидел. Тем более, жил здесь в «Арарате», а эта развлекуха не длябедных вэвэшников.

– Да ну, чума! – отозвался опер. – Ради того,чтобы посадить одного вэвэшника, угрохали Гаркаловского сынка? Кстати, и бабусебе при этом повесили на шею дополнительной гирей… Поглядел бы я на такогоидиота. Если б наш «вова» кого-то не на шутку разозлил, то пришили бы его самогобез лишних задрючек, и всех делов.

– Вот поэтому я и говорю, что тут против папы играют, –сказал Дюйм. – Всем понятно, сколько стоит заказ. А тут не просто заказ, ацелый спектакль с переводом стрелок на другого. То есть – высший пилотаж. А сампо себе сыночек на столько не тянет, – и голосом Мкртчяна из «Мимино»добавил: – Я так думаю!.. Про нашего же приятеля я вообще не говорю.

– Чего ж он в «Арарате» жил? – не унимался Квадрат.

– Тебя завидки берут, да? – усмехнулся Эдик. –Может, у бабы этой, невинно убиенной, отец нормально капусту рубит. Допустим,моет левое золотишко, браконьерит.

– Так, может, против бабы мухлевали? – предположилКвадрат.

– Или против гостиницы, чтоб навсегда опорочить ейное имя втуристских глазах. Чем не тема? – Эдик протяжно зевнул. – Не, мужики,если это заказуха и парня подставили, то хвост можно найти. Убийца ж по воздухуне летал. Сколько в гостинице входов? Два-три, один из которых парадный ипоэтому отпадает. Думаю, у убийцы среди отельных был сообщник. Который открыл ивпустил, а потом выпустил и закрыл. Надо опросить тех, кто дежурил в ту ночь… –И проговорил мечтательно: – Эх, на воле я бы вычислил суку, как два пальца,мамой клянусь. Я такую публику придавливать умею, живо бы ущучил, кто мне врет…

– Сообщник, говоришь? – задумчиво протянул Дюйм. –Ну, не знаю… Умельцу не проблема открыть запертый на ночь служебный вход –можно обойтись и без сообщника.

– Рискованно, – возразил опер. – А если прямо задверью сторож храпит? Мочить, что ли? Блукая по служебным подсобкам, рискуешьзаплутать и еще кого-нибудь разбудить. Мочить всех подряд? Так никогда до целине доберешься.

– Сообщник, – на этот раз Дюйм проговорил это слово безвопросительной интонации. – Ну, если ты прав…

И затих.

– Чтой-то ты больно таинственно замолчал, – ухмыльнулсяЭдик. – Задумываешь чего, старый жучара?

– Да вот пришла в голову одна идейка, – сказалДюйм. – Все кругом товар, браток, все продается, покупается, перепродаетсяили сдается в аренду. Вот я о чем. Главное, найти товар и покупателя. Усекаешь?

– Не-а, – признался Эдик. – Ты уж расшифруй.

– Ну и тупая нынче молодежь пошла… Ну вот представь:предположим, что вся эта возня действительно была направлена против либопапашки Гаркалова, либо Гаркаловского сынка – не суть. И что? А то, что необязательно винтить убийцу или обкладывать заказчика уликами. Достаточнообнаружить некий фактик, махонькую такую зацепочку, которая стопудоводоказывает, что все это фигня и липа, сибирячок ни при чем, налицо заказуха, азаказушный ветер дует… ну, после выяснится, откуда дует, не важно. А важно то,что этот фактик продается. Как думаешь, оперок: купит его папашка Гаркалов,чтобы узнать, кто против него играет или кто на самом деле уложил его отпрыска?Между прочим, в последнем случае товар можно сбыть еще и подельникам сынка…Эдик рывком сел на шконке.