— Понятно, — сказал Томас. — Cлезай, мол, сконей — власть переменилась? Молодцы против овец, а против молодца самирак-рыба!

Лес был тих, ветерок спал. Изредка вскрикивала во снептичка, Томас слышал, как опал с ветки лист и, задевая за ветки, медленноопускался в темноте, словно плыл в теплой воде.

Он сидел, поставив огромный меч между колен. Не потому, чтоожидал нападения, просто оружие всегда придает уверенности. Без оружиячувствует себя голым, так он объяснял, это звучало мужественно-красиво и чутьиронично по отношению к себе. Это всем нравилось, на самом же деле с мечом вруках и в железном панцире он становился вроде бы выше ростом и шире в плечах.А главное, чувство собственного достоинства выпрямлялось, как под дождемувядший цветок.

Над вершинами деревьев поднялась луна. Томас зябкопередернул плечами, перекрестился. Луна — солнце мертвецов, вампиров и всякойнечисти. Холодная, злая, светит призрачно, ей поклоняются воры и разбойники.

Лунный свет, тонкий и волшебный, проникал между деревьями, высвечивалкусты. Томас забеспокоился, не освещает ли такая луна и его, а если освещает,то не стоит ли хотя бы пересесть, а то и разбудить калику чуть раньше. Это емуне повредит, он одной ногой еще в том нечестивом, полном тайн и волшебств мире.

Вдруг свет луны стал вроде бы ярче. Томас отодвинулся откостра, всмотрелся, не убирая ладони с рукояти меча.

С неба падали горящие бревна! Беззвучно, неслышно. Ветерраздувал багровые угли, языки огня трепетали, их обрывало встречным ветром. Ониказались начиненными багровыми углями, но когда коснулись вершины леса, ужеполыхали оранжевым огнем.

Донеслись глухие удары. В ночи видно далеко, Томас заметилвзметнувшиеся языки пламени. Гари еще не чуял, воздух стоял, как сметана впогребе епископа.

— Сэр калика!

Яра подхватилась первой, ее глаза смотрели со страхом инадеждой. Томас расправил плечи, хотя сейчас особенно хотелось их сжать изалезть в какую-нибудь раковинку. Калика пробурчал, не раскрывая глаз:

— Сэр Томас... С тобой не соскучишься. Новую историюпро свою Пречистую вспомнил?

— Нет, костер увидел, — огрызнулся Томас. —Вы ж, язычники, больно любите прыгать через костры! Беспокоюсь, как бы ты непропустил свое непотребное и богопротивное бесовско-козлиное...

— Сэр Томас, дай покой.

Глаза его наконец приоткрылись. Мгновение всматривался,вскочил. Лицо его стало серьезным. Глаза не отрывались от горящих верхушекдеревьев, а руки уже хватали мешки, посох.

Донесся далекий треск. Испуганно закричали птицы, где-тослева простучали копытца, потом, ломая кусты, пронеслось стадо оленей. Справаза деревьями стоял треск: ломились дикие кабаны, сокрушая все на пути.

В черной, как адская смола, ночи грозно и страшно полыхалибагровые огни. Они как бы выходили из тьмы, там были деревья, что еще невспыхнули, но постепенно огонь опускался ниже, захватывал землю.

Яра быстро, но без спешки снарядила коней. Двигалась она сэкономной расчетливостью, ни одного лишнего движения, словно давно знала опожаре.

— Сэр калика, отступаем прежней дорогой? По крайнеймере проверена.

— А как бы ты поступил на месте Тайных?

Томас всмотрелся в стену ночи. Со стороны ровной укатаннойдороги пожара еще не было. Он смыкался со всех сторон, но там пока что былвыход. Если разогнать коней в галоп, что, правда, опасно по ночной дороге...

— Ладно, — согласился он вынужденно, — я быкак раз там и засел... С арбалетчиками и копейщиками. А что, твои Семеро тожевоевали в Святой земле?

— И в Святой и досвятой, — голос калики былнедобрым. — И в проклятых, и в благословенных... Строить только учатся, новоевать...

Они пустили коней по ручью. Деревья по берегам ручья незагораживали лунный свет, а облачка были редкие, висели на месте. Томас на этотраз подумал про луну с благодарностью, в темноте бы кони сразу сломали ноги.Впрочем, она светила не ему, а подлунному язычнику. И, возможно, этой зверюке,что даже не помнит своего христианского имени.

Подул горячий ветер, полный гари и дыма. Даже не ветер, наних давила плотная стена воздуха. Кони испуганно ржали и ускоряли шаг. Темнаявода бурлила, брызги достигали пояса.

Томас натягивал удила, страшась, что конь провалится в яму,какие немало выгрызают ручьи, сломает ноги.

— Сэр калика, в Британии я что-нибудь уже придумал бы!

— Богородицу позвал бы? — огрызнулсякалика. — Так ее и здесь можно кликнуть. Вторая вера тоже на весь мирноровит...

— А какая первая? — спросил Томас оскорбленно.

— Гаутамья... ну, буддийская... а третья — ислам.Четвертой нет...

— Уж не ты ли придумаешь? — съязвил Томас.

— А почему бы и...

Треск пожара заглушил его последние слова. Горячий воздухзабивал дыхание, высушивал ноздри. Глаза щипало от дыма, в горле першило.

— Вообще-то я бы сделал засаду по ручью, — крикнулТомас, перекрикивая рев и треск приближающегося пожара. — Они знают, чтовремя у нас было, чтобы обдумать все и отказаться от очевидной дороги...

— Откуда они знают?

— Как откуда? Если я был на страже, то я не засну, какпьяный язычник. Воин войска Христова бдит, беду видит загодя...

Калика, не отвечая, пригнулся к гриве, всматривался в слабоосвещенные лунным светом камни и валежины в ручье. Не все из них камни, подумалон мрачно, как и не все валежины. Не перед тем прикидываетесь, я ж вас вижунасквозь... Сами сбежали от пожара, так что это не простой пожар. Тот бы высами одолели.

Внезапно потемнело. Томас выругался, не стыдясь молчаехавшей рядом Яры. Клубы дыма застлали небо, лунный призрачный свет померк.Черные клубы ползли по небу, гася звезды, заливая тьмой призрачный свет.

В небе раздались крики страха и боли. Стая птиц, пытаясь уйтиот лесного пожара, попала в столб взметнувшегося с земли черного дыма,пронизанного искрами. Только две-три птицы выскочили живыми, остальныепылающими комочками рухнули на землю.

Внизу было чуть легче. Горячий воздух стремительно уносил втемное небо жар и дым, даже мелкие угольки, а еще безопаснее было в низине, гдекони пробирались по ручью. В темноте они замедлили шаг, да люди и не торопили.Впереди уже по верхушкам деревьев проскакивали искры, потом там занялосьбагровым чадным огнем. Пламя медленно, словно нехотя, поползло вниз по стволам.

Томас оглянулся. Огонь медленно шел по их следам, зажавручей в клещи. С деревьев с обеих сторон ручья в темную воду падали горящиеветки. Одно дерево уже лежало, перегородив ручей пылающей стеной. Путь назад былзаказан.