Тад посмотрел на Лиз, а та пожала плечами.

– У меня довольно мелкие лапы для парня ростом 6 футов 1дюйм, так я полагаю. Размер обуви – десять, но иногда лучше подходит десять споловиной...

– Нам сообщили об отпечатках подошв с явно большим размеромобуви, – заявил Алан. – Я, вообще-то, не думаю, что это следы преступника, аесли бы и так, то их можно легко подделать, надев чужую обувь. Подложите газетув обувь на два-три размера больше вашей – и все в порядке.

– Как выглядели эти отпечатки ног? – заинтересовался Тад.

– Какая разница, – ответил Алан, покачав головой. – Мы дажене стали их фотографировать. Я думаю, мы получили все улики со столика убитого,Тад. Ваши отпечатки пальцев, тип крови, марку сигарет...

– Но он не... – начала было Лиз.

Алан протянул успокаивающую руку.

– Бывшую марку сигарет. Я подозревал, что мог сильносглупить, посвятив вас во все эти подробности, что-то внутри меня протестуетпротив этой болтливости, но, тем не менее, мы уже зашли слишком далеко, апотому нет смысла не замечать леса, пока мы рассматриваем несколько деревьев.Вы завязаны также и в другом. Кастл Рок – ваше официальное местожительство, каки Ладлоу, поскольку вы платите налоги в обоих этих местах. Хомер Гамаш был ведьне просто вашим знакомым, он был... ведь он хорошо справлялся с работой здесь?

– Да, – ответила Лиз. – Он, правда, уже перестал работатьсторожем на полную смену в тот год, когда мы купили этот дом – Дейв Филипс иЧарли Фортин стали его преемниками – но он любил поработать по уборке мусора ивообще по хозяйству.

– Если мы предположим, что тот голосовавший на дорогепарень, которого видела миссис Арсено, убил Хомера – а это предположение,видимо, реально – возникает вопрос. Убили ли Хомера просто потому, что онподвернулся первым под руку и был достаточно глуп – или пьян – чтобы пускать ксебе в кабину ночью незнакомца, или его убили потому, что это был Хомер Гамаш,знакомый Тада Бомонта?

– Но как он мог знать, что Хомер должен был ехать там втакое время? – спросила Лиз.

– Потому что это был вечер игры в боулинг, а игра в шарыесть – была – заядлая привычка Хомера. Он был, как старая лошадь, Лиз: онвсегда возвращался в конюшню тем же путем, что и многие годы ранее.

– Ваше первое допущение, – заметил Тад, – было связано стем, что Хомер остановился вовсе не потому, что был пьян, а из-за того, чтоузнал просящего его подвезти. Незнакомец, который хотел убить Хомера, вряд ливообще попытался бы останавливать его машину или сделал бы это в качествесамого последнего средства. Ведь ему ничего не стоило застрелить Хомераиздалека, было бы желание.

– Да.

– Тад, – сказала Лиз голосом, который прерывался отволнения. – Полиция считает, что он остановился, узнав тебя... ведь так?

– Да, – ответил Тад. Он пересек комнату и взял ее за руку. –Они полагают, что только некто, похожий на меня, некто, знавший и его, могдействовать именно таким образом. Я даже согласен со всеми этимипредположениями насчет костюма. Как еще мог быть одет планирующий илисовершающий убийство в час ночи преуспевающий писатель? В хороший твидовыйкостюм... с замшевыми нашивками на рукавах пиджака. Во всех британскихдетективных романах это является абсолютно необходимым атрибутом.

Он взглянул на шерифа.

– Все это чертовски странно, ведь так? Все это дело.

Алан кивнул.

– Странно необычайно. Миссис Арсено полагает, что он началпереходить дорогу или, по меньшей мере, собирался это сделать, когда Хомерпоявился на своем пикапе. Но случай с Клоусоном в Вашингтоне подтверждаетпредположение, что Хомера, очевидно, убили вовсе не случайно, из-за того, чтоон был пьян, а именно потому, что его выбрали жертвой заранее. Поэтому давайтепоговорим о Фредерике Клоусоне, Тад. Расскажите мне о нем.

Тад и Лиз переглянулись.

– Я думаю, что моя жена, – сказал Тад, – сделает это быстрееи точнее, чем я. Она, кстати, будет произносить и меньше ругательств посравнению со мной.

– Ты действительно так считаешь? – задала Лиз вопрос мужу.

Тад кивнул. Лиз начала рассказывать, сперва медленно, потомвсе быстрее. Тад прерывал ее в начале, один или два раза, а затем уселся ивнимательно слушал. За следующие полчаса он не проронил почти ни слова. АланПэнборн вытащил свою записную книжку и что-то черкал в ней. После первыхнескольких вопросов шериф также прекратил попытки вмешиваться в рассказ Лиз.

– Я называла его «пресмыкающимся», – начала Лиз. – Мне жаль,что он мертв... Но то, чем он был, трудно назвать другим словом. Я не знаю,становятся или рождаются люди подобными пресмыкающимися, но они как-тодостигают этого состояния, поэтому не будем долго рассуждать по данномувопросу. Фредерик Клоусон оказался в Вашингтоне. Он прибыл в этот самый большойв мире змеюшник изучать юриспруденцию.

Она прервала рассказ и обратилась к мужу:

– Тад, дети шевелятся – ты не дашь им ночное питание? А мнееще пива, пожалуйста.

Он передал ей банку пива и отправился на кухню разогретьбутылки с детской смесью. Он оставил дверь на кухню открытой, чтобы было лучшеслышно... и ударился об нее коленом. Это было то, что происходило с Тадом стольчасто, что он едва ли обращал внимание на такие происшествия.

– "Воробьи летают снова", – подумал он и потершрам на лбу одной рукой, в то время как другой он наполнил кастрюлю теплойводой и поставил ее на электропечь. – Если бы я понимал, что означает этадребедень.

– Мы в конце концов выудили большую часть этой информации изсамого Клоусона, – продолжала Лиз, – но у него перспектива была немногоперекошена, что вполне естественно (Тад не зря любит повторять, что все мы –герои своих жизней), и как считал сам Клоусон, он был куда ближе к Босуэллу> 1740-1795 – писатель и биограф знаменитого английского писателя илингвиста Сэмуэля Джонсона (1709-1784). Мемуары Босуэлла считаютсянепревзойденными по мастерству в англоязычной литературе>, чем кпресмыкающемуся... Но мы смогли получить о нем более объективное представление,добавив информацию от людей из «Дарвин пресс», где печатались романы Тада подименем Старка, а также те сведения, которыми располагал Рик Коули.

– Кто такой Рик Коули? – спросил шериф.

– Литературный агент, который занимался издательскими деламис романами Тада под обоими его именами.

– А что хотел Клоусон – ваш пресмыкающийся?