И тут их накрыл рот Даннэра…

Это было как взрыв. Вселенная бешено завертелась… но лишь на миг. Я отстранилась, чувствуя, как сердце колотится отбойным молотком.

— Не надо… — тихо прошептала, с досадой ощущая, как улетучивается вкус его губ.

Мне почудилось или я услышала в коридоре удаляющиеся мужские шаги? Или это в висках стучит?

— Почему? — обреченно выдохнул Даннэр.

— Не стоило этого делать… Это было наваждение какое-то.

— Скажи мне, что тебе было неприятно, — произнес принц, глядя мне в глаза. — Скажи, и я больше никогда к тебе не подойду.

Неприятно? Нет, на такую ложь я просто не способна.

— Ты хочешь переспать со мной, — дрогнувшими губами промолвила я. — И все. Думаю, для этого тебе следует найти другую девушку.

Противоречивые эмоции во взгляде Даннэра просто зашкаливали. В такие моменты в старых фильмах играет очень сильная и трагичная музыка. Казалось, что я ее слышу как наяву.

— Ух+оди, — я кивнула в сторону двери. — И пока ты не угомонишь свою безудержную похоть, нам действительно лучше пореже общаться.

И он ушел. Просто развернулся и ушел, ничего не сказав.

Я в бессилии рухнула на кровать. Не покидало ощущение, что я сделала Даннэру больно. Но разве у кобеля существуют болевые точки, кроме той одной, единственной и неповторимой? Наверняка он сейчас припустил к Ирнель, чтобы как следует разрядиться.

Но чьи шаги я слышала в коридоре? Неужели это Гридиан заглянул в комнату?

Я слабо застонала в предчувствии серьезного конфликта между братьями. Даже если это был не Гридиан, конфликт неизбежен. И предложи мне кто-нибудь выбрать между этим противостоянием и концом света, я бы предпочла второе.

На ужин я шла мрачнее тучи. V^ce представляла, какими взглядами меня встретят в столовой. Но действительность оказалась гораздо хуже.

Когда зашла в столовую, то ощутила, что я здесь чужая. Даннэр холодно покосился на меня. Гридиан даже не посмотрел в мою сторону. А Эргина жалила меня взглядом голодной змеи. И только Леанна, кажется, в данный момент не испытывала ко мне негативных эмоций. Она тихо барабанила пальцами по столу в ожидании трапезы, кидая при этом удивленные взгляды на остальных.

С трудом заставила себя сесть и плохо слушающимися руками расстелила на коленях салфетку. Слуга разложил по тарелкам жаренную вырезку в кляре. В другой раз изошла бы слюнями, но сейчас аппетит пропал начисто.

— Ах, какое мясо вкусное! — нарушила Леанна звенящую тишину.

— Это мясо самки, — заметила Эргина, — Самка всегда вкуснее, — слово "самка" она произнесла, как ножовкой по металлу прошлась. И на меня при этом зыркнула.

— Потому была бы самка, а желающий взять ее охотник всегда найдется.

Так, ну а эта как прознала про злосчастный поцелуй? Гридиан рассказал? Вряд ли. Но шаги точно не женские были.

— И на каждого охотника найдется голодная хищная самка с мертвой хваткой, — вернула я ей любезность.

Эргина сейчас напоминала айсберг, в который заложили динамит. И если он рванет, острые ледяные осколки уничтожат все вокруг. Разве что кроме братьев. Эти две ледяные фигуры вряд ли прошибет даже пушечный снаряд.

— Столовая — не лучшее место для обсуждения охотничьих традиций, — мрачно заметил Гридиан.

— А я вообще-то не о традиционной охоте, — процедила Эргина, послав ему выразительный взгляд.

— Да мы поняли уже, в чей огород камень, — подлила масла в огонь Леанна.

Да, с мозгами у рыжей явные проблемы. Неужели считает, что настолько прочно держит меня на крючке?

— Не советую тебе поднимать тему огородов, — угрожающе произнесла я. — Иначе твой обстреляют катапультами.

Лицо Леанны нервно дернулось, однако ответной реплики не последовало. Так, одну вроде остепенила.

— Сегодня как-то особенно жарко за столом, — сказала вдруг Эргина, разрезая взглядом воздух.

— Наверное, потому что нервы у кого-то пошаливают, — сощурившись, я посмотрела ей в глаза. — С чего бы это?

Эргина бросила очередной взгляд на короля, словно все время ждала от него чего-то. Но тот продолжал изображать ледяную статую.

Что-то с ней сегодня не то. В чем причина ее нервозности? Гридиан все-таки дал ей от ворот поворот? Но тогда что она здесь делает? Нет, причина в чем-то другом.

Дальше ужин протекал в молчании, напряженном, как перетянутая струна. И я с трудом дотерпела до его окончания.

Долго не решалась идти в спальню, но рано или поздно это все равно должно было произойти. Наконец собралась силами и двинулась в сторону спальни походкой человека, отправленного на эшафот.

Гридиан еще не спал. Он сидел в кресле и задумчиво вертел в руках кубок с вином. Когда я вошла, он бросил на меня краткий взгляд, а потом вернулся к созерцанию гравюры на кубке.

Подошла к нему и набрала воздух в легкие.

— Гридиан, — стараясь придать тону беззаботность, сказала я, — Прекрати на меня злиться. В конце концов, я тебе не жена и имею право целоваться с Даннэром.

Глаза короля расширились на миг — словно в изумлении. Но в следующее мгновение взгляд стал убийственно ледяным. И я даже врагу не пожелала бы столкнуться с этим его взглядом.

Что такое? То есть про поцелуй он знать не знал? Черт!

Выходит, рыжая паразитка все-таки проболталась. И теперь король возненавидел в моем лице и меня, и Альмейду. Ну и пускай. Вот только меня судить он не в праве!

— Что это ты так на меня смотришь? — я, в лучших традициях Нзлдиморов, скрестила руки на груди.

Король молча глотнул вина. Будто вообще меня не услышал.

— Узнал, что Альмейда тебе изменяет? — спросила я, понимая, что при такой постановке вопроса есть шансы выкрутиться, если вдруг Гридиан ничего не знает о связи королевы с хранителем. Не хватало еще второй раз сесть в лужу.

— Это далеко не худшее из зол, — холодным тоном произнес Гридиан, чем подтвердил, что он в курсе дела.

— Ах, извините! — я всплеснула руками. — Сам понимаешь — раз я изображаю Альмейду, то, соответственно, вынуждена сносить домогательства ее любовника.

— Сносить? — король вскинул бровь.

— Представь себе!

— Прекрати пороть чушь! — король перешел на повышенный тон. — Ты должна была сразу же рассказать мне о любовнике. Но вместо этого ты позволила ему лезть себе под юбку, что уже о многом говорит.

Когда он только начал гневную реплику, хотела было поведать ему о том, что молчала, потому что опасалась казни хранителя. Но от последней фразы вмиг вскипела.