На его лице мелькает удивление – возможно, в ответ на слова «мой кабинет», – но он идет со мной в комнату за прилавком.

Я захожу за ним, спотыкаюсь, удерживаю равновесие, не обращая внимания на поднятую бровь Лизы. Конечно, она узнает признаки похмелья. Возможно, я действительно много выпила в Саду, но сейчас протестует не столько тело, сколько разум.

– Сюда, мистер Дюма. – Я обхожу его и веду в свой захламленный кабинет.

– Можете звать меня Роберт.

– Не Александр?

Он смеется отсылке.

– Боюсь, что нет. Хотя в детстве «Граф Монте-Кристо» был моей любимой книгой, и я мечтал, что мы дальние родственники.

– Присаживайтесь, Роберт, – я указываю на деревянное кресло в углу. – Только разрешите…

Пошатываясь, я собираю с сиденья кресла стопку книг и бумаг и ставлю их на пол.

– Я была так занята… – Слабое оправдание бардаку, так что я ничего больше не говорю и просто валюсь в свое кресло.

– Может, мне лучше зайти в другое время? Когда Элизабет…

– Прошу прощения. – Я хватаю ручку, чтобы занять чем-то пальцы. – Боюсь, что Ба – Элизабет – не вернется в ближайшее время. Она живет в доме престарелых «АдвантаМед». Ей девяносто четыре. – Последнее предложение я говорю в защиту Ба, словно пытаясь объяснить, что не стоит винить ее за отсутствие.

– Ого! – Роберт откидывается в кресле. – Да, конечно, имеет смысл, но как же летит время…

– Вы были близки? – Я ругаю себя, как только задаю вопрос. Мне нужно время подумать, а не слушать про старые добрые деньки Ба.

– Да, пожалуй, можно сказать, что да. Я только начинал работать в издательстве – всего лишь младший редактор, – и мы часто пересекались на встречах одной творческой группы. Совместные проекты, наставничество, все в таком духе. Она всегда поднимала боевой дух.

Я снова кладу ручку на стол и киваю.

– Похоже на нее.

– Я помню вас. Когда она вас удочерила. Мы были так…

– Удивлены? – я подсказываю, иронично улыбаясь.

– Я хотел сказать «рады», – Роберт смеется. – Но вы правы. Мы были удивлены. Она так долго была одна, не в ее духе казалось… – Он качает головой.

– Заводить ребенка. Знаю. – Я развожу руками, словно демонстрируя себя. – Как видите, она отлично справилась.

Я пытаюсь скромно улыбнуться, но выходит натянуто и неловко.

– Да, это очевидно. Я рад за нее. И за вас.

Киваю.

Стопка книг рядом с креслом рассыпается, и три книги соскальзывают на пол.

Я смотрю на них, не понимая, что нужно сделать. Мой мозг парализован.

Роберт аккуратно поднимает их и ставит на стол.

– Вы знаете подробности? Моего удочерения?

Лиза решает именно в этот неподходящий момент просунуть голову в кабинет.

Я подпрыгиваю в испуге.

– Прости, я быстро. Ты уже получила поставку от «Turner Books»?

– Нет пока.

Она бросает взгляд на Роберта, кивает и уходит.

– Я прошу прощения. Она… не важно… – Странно снова задавать тот же вопрос. Как будто я выуживаю детали, а не продолжаю разговор. Что, конечно, правда.

Но мой собеседник не сбивается.

– Мы ничего не слышали. Вы просто появились в один прекрасный день. Я такой счастливой ее никогда не видел. – Он улыбается, будто снова видит перед собой маленькую меня.

– Вы сказали, вы редактор?

– Да, технически, уже издатель в «Sparrow Books». Что подводит меня к одному вопросу, который я спрошу чуть позже. А пока – книга Баума все еще продается?

В голове моей маршируют лица – Агата Кристи, Чарльз Диккенс, Луи Армстронг – разочарование и предостережения.

Но параллельно идет другой парад: бухгалтерия «АдвантаМед», Чарльз Даймонд Блэкбёрн, письмо из налоговой в папке с неоплаченными счетами. И поверх всего – ужасающий лист бумаги, извещающий об Изъятии.

– Да. – Звучит холодно, почти враждебно. – Прощу прощения. Я… я не хочу ее продавать, по правде говоря. Для Ба она много значит, но…

Массирую левый висок, стараясь унять резкую боль, и закрываю глаза. Я не должна вываливать все мои горести первому встречному незнакомцу.

– Кажется, я понимаю. – Он грустно усмехается. – В конце концов, я издатель. Я знаю, как сложно сейчас держать на плаву книжный такого размера.

Я киваю, не открывая глаз, чтобы не расплакаться.

– На самом деле, об этом мой первый вопрос. – У него добрый голос. – Я знаю, что это не решение само по себе, но у меня есть идея, как придать видимость – даже престиж – Книжной лавке на Каштановой улице.

Он же что-то такое говорил Лизе, когда я спустилась?

– Я внимательно слушаю. – Что не совсем правда, потому что часть меня все еще на вечере в Саду. Я смотрю сквозь металлическую решетку и мутное оконное стекло на улицу. Уже полдень. Могу ли я вернуться в Сад через несколько часов?

– Полагаю, вы читали «Звездный фолиант»?

– Что? – Я снова перевожу все внимание на Роберта.

– «Звездный фолиант». Вы наверняка заметили, что описанный там книжный похож на ваш.

Я расправляю плечи и поворачиваю шею так, что она хрустит.

– Я не читала эту книгу. Но много слышала о ней. – И да, опять совпадения.

Он радостно смеется.

– Я слишком на ней зациклен, похоже – это ведь наша книга. Мне все кажется, что ее уже прочитали все.

– Вы ее издали?

Серьезно?

– Да, нам повезло. Выручки много. Но вот какая у меня идея. – Он ждет, как будто ему нужно мое разрешение продолжить.

Я киваю, хотя и не хочу знать, что он там предлагает.

Снова эта дурацкая книга. Как будто боги писателей напоминают мне о моих неудачах. Моя попытка написать историю о книжном, который бы был похож на наш, и приключениях его хозяйки застряли в шипах ядовитой критики Коры Оберман.

– В общем, в романе есть книжный. Я давно не вспоминал об этом месте – мы с Элизабет не общались лет десять, кажется, – но, как только моя ассистентка показала мне объявление о продаже Баума и я увидел локацию продавца, все как живое встало перед глазами: как мы собирались по пятницам в пустой каморке, ели и пили, читали вслух свои произведения, предлагали исправления, подбадривали. Иногда и ругали, но всегда во имя идеала и всегда по-доброму…

Он словно мысленно возвращается в то время.

– И тут я понял, что Книжная лавка может стать живым воплощением книжного из «Звездного фолианта». Мне пришла в голову очевидная идея.

Я киваю еще раз, и, кажется, он этого ждал. Я чувствую, что я для него в какой-то степени замещаю Ба и перед ней он все тот же младший редактор за тридцать.

– Издание в твердом переплете разошлось