не только о сырье… — Неужели случай с Фредом имеет отношение к амстердамскому делу? — Интеллидженс сервис, — заметил Монзи, — как известно, не гнушается методами физического истребления. — Но цель? И вообще, Виснеру непонятно, зачем министр приплел к этой истории Интеллидженс сервис. Монзи объяснил, что с англичанами дела обстоят неважно. На заседании Высшего совета, на Даунинг-стрит, в четверг, Рейно согласился начать операцию «Ройял-Марин» (то есть минирование Рейна)[475] 4 апреля, точнее — в ночь со среды на четверг. Даладье в начале марта отверг эту операцию, потому что министр военно-воздушных сил твердо стоял на своем: раньше чем через три-четыре месяца мы не будем располагать авиацией, способной отразить неизбежные контрмеры немцев… Но Рейно просто помешался на шведской руде… — Да, это мне известно от Тиссена… — Так вот, теперь Рейно согласился на эту операцию, хотя, заметьте, авиации у нас не прибавилось — англичане лишь обещают в обмен на эту операцию минировать норвежские воды, и якобы не позднее, чем через двадцать четыре часа после «Ройял-Марин».

— Знаете, как господин Черчилль, присяжный остроумец, называет норвежскую операцию? «Уилфред»[476]… Вам попадались эти забавные рисуночки в английских газетах? Нет? Уилфред — это человечек, которому никогда ни в чем не везет; его изобрел один английский карикатурист… Вроде нашего Нимбуса… Ну-с, а когда не везет, полагается подержаться за железо, вот и решили ухватиться за железную руду! Правда, смешно? В прошлый четверг договорились, что «Уилфред» состоится в эту пятницу. Но через два дня, в субботу, в Елисейском дворце Даладье, при поддержке президента Республики и военных… одним словом, военного комитета, отказался подтвердить обещания, которые Рейно дал англичанам. Лондон в бешенстве: не будет «Ройял-Марин» — не будет вам и «Уилфреда». По моим сведениям, генерал Айронсайд[477] так и сообщил Гамелену… Опять «Уилфреду» не повезло… Не знаю, с какой целью, — вероятно, чтобы убедить англичан, — наши газеты пачками помещают статьи, инспирированные премьер-министром, где доказывают, что в норвежских водах необходимо обеспечить подлинный нейтралитет, а Германию поразить в самое сердце… через Швецию. Довольно странный способ сохранить план «Уилфреда» в тайне!

Но Виснеру было не до «Уилфреда»! Утром он имел беседу с инспектором сыскной полиции. Инспектор, повидимому, убежден, что от покушения на авеню Анри-Мартен попахивает дурно, но, поскольку жертвой является Фред Виснер, можно не поднимать шума, предать дело забвению…

Вот болван!.. Старик Виснер не стал его разубеждать, хотя такая оценка, конечно, нелестна для Фреда. Сам Виснер, разумеется, не подозревает Интеллидженс сервис — в отличие от Монзи, который уж слишком перегибает палку из ненависти к англичанам. Но и он, Виснер, не сомневается, что вся эта история имеет политическую подоплеку. На месте полиции он не стал бы пренебрегать нитью, которая ведет к Рите Ландор. Тридцать миллионов — не шутка!.. Виснер решил повидаться с киноактрисой, но телефон в Мэзон-Лаффит молчал. Ничего удивительного: в воскресенье Рита подписала контракт со своим шведским постановщиком и уже улетела в Стокгольм. Конечно, ей жалко Фреда, но артистическая карьера важнее… Ей очень не понравился допрос, учиненный ей полицейским инспектором в понедельник… И во вторник у Риты уже было место в самолете: она не могла больше ждать ни одного дня…

А от Фреда все еще ничего толком не удалось добиться. Он потерял память. Все события, предшествовавшие удару ио голове, как будто заволокло густым туманом. Дядя подумал было: какая там потеря памяти, притворяется; но даже когда они остались с глазу на глаз…

Странно вела себя Сесиль. Ни одного вопроса. Как она-то объясняет себе эту историю? Посмотреть на нее — не жена у изголовья раненого мужа, а сиделка. Но держится, бедняжка, великолепно, с достоинством. Сильный характер. Виснер, которого на этот счет не обманешь, проникся симпатией к своей молодой племяннице. Он не любил плакс. А генерал Нульман попрежнему надоедает. Вчера звонил три раза… Кажется, мог бы и сам понять, ведь знает же он, что Фред в тяжелом состоянии. Но все-таки Виснер удержался и не бросил трубку. И даже принял генерала Нульмана в среду утром, просто чтобы отделаться. Оказывается, генерал виделся со своим старым приятелем Вейганом и теперь всячески защищал командующего Восточной армией. Мы ведь должны иметь там, да и турки тоже, достаточно оружия для операций, которые могут развернуться, когда начнется наше нападение с воздуха на русскую нефть… Так-то оно так, но нельзя же разбрасываться! А что думает Вейган? Нет, не насчет Баку, а насчет Парижа. Как он оценивает атмосферу в Париже?.. Со стороны ведь виднее…

Нульману показалось, что Вейган настроен не слишком радужно, несмотря на любезный прием, который ему оказал Рейно. — И я вполне понимаю генерала. Положение создалось просто невероятное… Председатель совета министров не стал скрывать от Вейгана своего намерения как можно скорее избавиться от Гамелена. Мы переживаем настоящий кризис руководства. И гражданского, и военного. Министр национальной обороны считает председателя совета министров авантюристом. А председатель совета держится того мнения, что главнокомандующий — бездарность. Командующий сухопутными силами Северо-восточного фронта требует, чтобы его избавили от такого главнокомандующего. Командующий флотом засыпает министров и главнокомандующего рапортами, чтобы оградить себя от нападок; каждый старается свалить на другого вину за то, что подготовка финской экспедиции затянулась. Планы генерального штаба проваливаются по милости союзников, которые устроили целую драму из-за нашего отказа от операции «Ройял-Марин»…

— Имеется только один… или два пункта, по которым как будто существует общность взглядов… — заявляет генерал Нульман, оттягивая указательным пальцем воротничок; воротнички он носит тугие, как будто на нем не пиджачная пара, а военный мундир. Генерал Нульман — мужчина весьма выхоленный, и говорит он неестественно приподнятым тоном. — Да, два-три пункта… В понедельник, на первом заседании кабинета, все остались очень довольны законопроектом, который огласил господин Рейно… Не слышали? Проект, разработанный министром внутренних дел и министром юстиции, наконец-то дает правительству то самое оружие против коммунистов, которого нам так недоставало. В ожидании того времени, когда у нас будет достаточно самолетов, чтобы обеспечить минирование Рейна, и достаточно танков для снабжения ими Сараджоглу… вводится смертная казнь для всех, кто проповедует большевизм. Быть может, это заставит их призадуматься… Остается только уточнить некоторые подробности. Если бы закон Руа-Сероля появился во-время, разве мы, дорогой мой Виснер, дошли бы до такого состояния? Подумать только: ведь сейчас депутатам, сочувствующим Москве, грозит всего-навсего тюремное заключение!

— А я вам что говорил, Нульман, когда вы охали, не надо, мол, вводить социалистов в правительство! Теперь вы понимаете, для чего