После ланча последовала встреча, посвященная этому скандалу. Появились новые детали телефонного разговора и растущий перечень сумм, которые Флинн мог получить от разных российских подразделений. А еще все чаще звучала теория, что утечки из разведслужб – вся “русская тема” – были направлены конкретно против Флинна. В конце концов было решено, что Флинн должен быть уволен не из-за его контактов с русскими, а за то, что он про них солгал вице-президенту. Такая удобная придумка о существующей иерархии: Флинн действительно не доложил об этом вице-президенту Пенсу, и к тому же многие считали его куда более влиятельным, чем Пенс.

Такой подход Трампа устроил, и он наконец согласился расстаться со своим помощником.

Но при этом вера президента во Флинна не пошатнулась. Скорее враги Флинна были его врагами. А Россия – пистолетом, приставленным к его виску. Он, увы, вынужден расстаться с Флинном, но Флинн остается своим парнем.

Изгнанный из Белого дома, Флинн стал первым доказанным звеном, связывающим Трампа с Россией. И теперь, в зависимости от того, что и кому он скажет, он потенциально превращался во влиятельнейшую фигуру в Вашингтоне.

Через несколько недель отставной морской офицер Стив Бэннон понял, что Белый дом представляет собой военную базу, казенное учреждение с фасадом роскошного особняка и несколькими церемониальными залами, стоящее на фундаменте закрытой организации под военным командованием. Соседство поражало: на заднем фоне царили военная субординация и порядок, а на переднем – полный хаос, который приносили с собой все временные гражданские обитатели Белого дома.

Вряд ли найдется структура, которая бы конфликтовала с военной дисциплиной сильнее организации Трампа. В ней не было четкой иерархии: на вершине стоял один человек, а все остальные дрались за его внимание. Эта организация была ориентирована не на выполнение задач, а на своевременную реакцию – что интересовало босса, интересовало и остальных. Так все работало в Башне Трампа, и точно так же все теперь работало в Белом доме.

Прежние обитатели Белого дома использовали Овальный кабинет в качестве символа власти, ее церемониального апогея. Однако Трамп первым делом передвинул коллекцию боевых знамен таким образом, чтобы они окружали его, когда он сидит за столом, в результате чего Овальный кабинет тотчас превратился в сцену, на которой теперь ежедневно творился полный трындец. Пожалуй, свободный доступ к этому президенту имело больше людей, чем к любому из президентов прошлого. Почти все встречи с президентом в Овальном кабинете неизбежно осаждались и прерывались огромным количеством прихвостней – все стремились быть на каждой встрече. Люди украдкой проникали в кабинет без четкой цели: Бэннон неизменно находил причину заняться изучением каких-то документов в уголке, а потом вставлял последнее слово; Прибус приглядывал за Бэнноном; Кушнер отслеживал перемещения всех остальных. Трампу нравилось держать при себе Хикс, Конуэй, а часто и бывшую участницу шоу “Ученик” Омаросу Манигол, которая теперь получила загадочную должность в Белом доме. Как всегда, Трамп хотел работать в окружении пылкой аудитории и призывал как можно больше людей совершать как можно больше попыток быть как можно ближе к нему. Со временем, однако, он начинал высмеивать тех, кто больше остальных пытался к нему прилипнуть.

Хороший менеджмент ограничивает эго. Однако в Белом доме Трампа часто казалось, что ничего не происходит, что реальность просто не существует, если Трампа нет рядом. Это сбивало с толку: если что-то случалось, а президента рядом не было, его это совершенно не волновало – он вообще едва это замечал. Доходило и до того, что новости о случившемся он встречал пустым взглядом. В связи с этим родилась теория относительно того, почему так медленно идет подбор персонала в Западное крыло и исполнительный аппарат: заполнение бюрократических позиций просто оставалось вне поля зрения Трампа, а потому ему было все равно. Посетители, приходившие на назначенные встречи, поражались нехваткой сотрудников в Западном крыле: одетый в парадную форму морпех отдавал им честь у двери, после чего они заходили внутрь и часто обнаруживали, что там нет даже секретаря политической приемной, из-за чего гостям приходилось самим искать дорогу в лабиринте коридоров верховной власти западного мира.

Хотя в военной академии Трамп и не отличался прилежанием, учеба все же не прошла бесследно, ведь теперь он призывал к возвращению военных ценностей и опыта. Фактически он больше всего хотел оставаться за рамками собственной организации или вообще мешать ее работе. Это имело смысл, поскольку отсутствие реальной организационной структуры – наиболее эффективный путь к власти над людьми. В этом отчасти заключалась ирония его преклонения перед видными армейскими фигурами, включая Джеймса Мэттиса, Г. Р. Макмастера и Джона Келли: они оказались в администрации, которая была во всех отношениях враждебна основным принципам командования.

* * *

Почти с самого начала Западное крыло функционировало в условиях, когда едва ли не каждый день появлялись сообщения, что стоящий во главе него человек, глава аппарата Белого дома Райнс Прибус, вот-вот лишится должности. А если и не лишится, то сохранит ее только потому, что его еще рано увольнять. Никто из ближнего круга Трампа действительно не сомневался, что Прибус лишится должности, как только президент сможет его уволить, не скомпрометировав при этом самого себя. Было решено, что на него можно не обращать внимания. При смене власти Прибус сомневался, что дотянет до инаугурации, но после нее стал гадать, сможет ли вытерпеть еще год, ведь уволиться раньше было бы неприлично, но вскоре решил ограничиться шестью месяцами.

Не склонный к соблюдению организационных условностей, президент часто сам выполнял работу главы своего аппарата: в некотором роде он приравнял позицию пресс-секретаря к позициям руководящего состава, а затем и вовсе взял его обязанности на себя, просматривая пресс-релизы, диктуя цитаты и звоня репортерам, из-за чего настоящий пресс-секретарь выглядел не более чем жалким мальчиком на побегушках. Более того, родственники Трампа фактически выступали главными управляющими в тех сферах, которые выбирали сами. Был еще Бэннон, который действовал в какой-то альтернативной вселенной, часто проводя масштабные операции, о которых больше никто не знал. В итоге Прибус, стоявший в центре организации, лишенной центра, пришел к выводу, что ему нет смысла там оставаться.

В то же время складывалось впечатление, что президенту Прибус нравился все больше – именно потому, что от него можно было в любой момент избавиться. Трамп не упускал случая высмеять его фигуру и рост, но Прибус не придавал значения его словесным нападкам – или хотя бы выносил их стоически. Когда возникали проблемы, он сразу становился козлом отпущения и даже не пытался защититься, что нравилось и одновременно претило Трампу.

“Я люблю Райнса, – сказал президент с едва заметным одобрением. – Кто еще станет делать эту работу?”

В аппарате президента было три человека фактически одинакового ранга – Прибус, Бэннон и Кушнер, – и только взаимное презрение не давало им ополчиться друг против друга.