– Ты понял правильно, – ответил Олег.

Феофил пугливо огляделся по сторонам, спросил еще тише:

– Неужели…

Олег кивнул.

– Ты не дурак, все понял. Только почему боишьсяговорить вслух?

Феофил прошептал:

– Когда начинаешь думать, что раньше было лучше, головаболит просто жутко. И чем больше думаешь, тем болит сильнее. Иногда простораскалывается! А как только решишь, что сейчас лучше, сразу перестает.

Олег спросил хмуро:

– Смертные случаи были?

Хозяин сразу потряс головой:

– Нет, боги миловали. Да сейчас уже все приловчились,никто особенно и не страдает.

Олег подошел ко второй лошади, а Барвинок, в ужасе, чтоначнет помогать ей влезать в седло, унижая тем самым мужским превосходством,что просто отвратительно хуже некуда, поспешно вставила ногу в стремя и сусилием взобралась наверх.

– Я только хотел подтянуть подпругу, – пробормоталОлег. – Ну да ладно, езжай. Только при сильной скачке седло съедет набрюхо. Хотя, думаю, тебе и там будет удобно.

Он вернулся к своему коню, она со злостью потыкала взглядомв широкую спину, мог бы и настоять на своем, она бы милостиво согласилась, вэтом случае нет такого уж унижения и мужского превосходства, но рыжий чурбан сзелеными глазами не понимает тонкостей.

– Поехали, – сказал ей Олег, – пока народспит.

Хозяин сказал живее:

– Может, все-таки позавтракаете?.. Хорошо-хорошо, ябыстро вынесу харчей на дорогу!

Олег покачал головой, но Барвинок воскликнула:

– Спасибо, добрый человек! Мы не откажемся.

Олег что-то проворчал, но терпеливо ждал, высясь на огромномконе, как скала на горе, а она соскочила на землю, показывая ему, какая оналегкая и грациозная в движениях, вбежала почти вприпрыжку за Феофилом в дом.

Потом, конечно, раз уж слезла, она сама затянула подпругу,чуть не порвала мышцы, так трудилась. Они были на окраине и проезжали мимо домаКривого Корня, когда дверь распахнулась, он выбежал на крыльцо, бледный,взъерошенный и с покрасневшими от бессонницы глазами. Темные мешки под нимистали еще массивнее и отвисают на щеки..

Увидев Олега и его спутницу на конях, вскинул руки состиснутыми кулаками, но посмотрел на волхва и уронил бессильно.

– Это ты… – донесся до них слабый голос, – тывсе… сделал?

Олег промолчал, проезжая мимо, Барвинок спросила непонимающе:

– Что ты сделал?

Олег пожал плечами:

– Не знаю, о чем он.

Кривой Корень сбежал с крыльца и ринулся за ними, злой,несчастный и взъерошенный.

– Ты зачем это сделал?

Олег посмотрел недовольно, хотел пустить коня в галоп, ноБарвинок ухватила за повод и придержала.

– Погоди, чего он хочет?

– Да какая разница…

– Ты невнимателен к людям!

– А это не ты зануда? – спросил Олег.

Кривой Корень добежал до них, уже запыхавшись, хотя всегоничего, ухватился за стремя Олегова коня. Волхв посмотрел хмуро сверху вниз, какна мелкое и гадкое животное, что может без предупреждения вонзить острые зубкив ногу.

– Ты зачем это сделал? – прокричал он снова.

Она не поняла, в чем он обвиняет волхва, но тот, к ееудивлению, отнекиваться не стал, грубо отпихнул его ногой.

– Умолкни, дурак, – произнес он брезгливо. –И лучше… сам убирайся отсюда. Пока остальные не поняли.

Он посмотрел строго на женщину, она невольно с непонятнымиспугом выпустила узду его коня. Волхв пустил его в сторону околицы, КривойКорень побежал за ними следом, Барвинок видела его разинутый в беззвучном крикерот и блестящие слезы на щеках.

– Да что это с ним…

Волхв не ответил, а Кривой Корень прокричал, страдальческикривя рот:

– Что ты наделал, что ты наделал!..

Он снова догнал и с неожиданной силой вцепился обеими рукамив стремя, костяшки пальцев побелели.

– Вернись! И все верни… Верни, иначе я тебя убью!

Олег высвободил ступню из железной дуги, Барвинок ахнула,когда он без всякой жалости с силой ударил ногой в лицо мужика. Кровьмоментально брызнула из разбитого носа, Кривой Корень упал на спину и осталсятак, раскинув руки.

Барвинок закричала:

– Ты зачем это сделал?

– Из милосердия, – ответил Олег холодно.

– Какое это милосердие?

– Не убил же, – ответил он с некоторымсожалением. – Добрый я шибко, сам себе удивляюсь.

Она оглянулась, тело в белой рубахе и белых штанах сиротливобелеет на обочине красиво уложенной камнем дороги, лицо уже все в крови,красные струйки стекают на землю.

Она закричала яростно:

– Ты его убил? Ты его убил, да? Зачем ты это сделал?Зачем?

– Это был колдун, – буркнул Олег, – а ты незаметила?

– Это был хороший колдун! – прокричала она вбешенстве. – Замечательный! Добрый!.. Он помогал людям! Он ничего длясебя, а все для них…

Ей показалось, что снова он очень долго думает, хотя над чемтут думать вообще, но оказалось, что волхв вообще над этим не думал, апочесывает коня, разговаривает с ним шепотом, а конь оглядывается с некоторымнедоверием и легонько фыркает.

– Тебе даже конь не верит, – крикнула она сотвращением. – Что ты за человек? Или не видишь разницу между добром излом?

– Он был добрым, – проговорил он наконец. –Ты права.

– Тогда зачем? – вскрикнула она. – Ты непохож на человека, что убивает вот так сразу, не подумав! Ты вообще сгорячаничего не делаешь, а это просто ужасно!.. Даже не знаю, можешь ли горячиться,как все люди…

Он кривился, морщился, она надеялась, что его терзают жуткиемуки совести, что ему хотя бы очень стыдно, но когда он заговорил, голос звучалвсе так же ровно:

– Он делал добрые дела… потому что нашел запасы магиинедавно. Плохие люди сразу начинают все для себя и только для себя, а то ивовсе не создают – отнимают у тех, у кого уже есть. А хорошие стараются длядругих…

– Так почему тогда убил? – выкрикнула она.

Морщась, он вскинул руку, не глядя ей в глаза.

– Дай договорить…

– Ты всегда говоришь слишком длинно, – обвинилаона. – Стараешься вывернуться, да? Умные люди вообще умеют говоритькратко.

– Я не умный…