Я пошла работать в проектный институт, куда меня устроилатетя. Через несколько месяцев у меня появился друг, с которым я сталавстречаться. Узнав об этом, мать пришла в ярость, более всего на свете онабоялась, что я останусь одна и не смогу нормально выйти замуж. Это было началодевяностых, как раз то время, когда в магазинах уже ничего не было, а покупкахлеба превращалась в проблему. Мы начали потихоньку продавать из дома вещи.Материальное неблагополучие наложилось на наши плохие отношения, и скандалы,крики, истерика стали обычным явлением в нашем доме.

Так продолжалось два года. Наконец в девяносто втором япоступила в университет. Мне было уже двадцать. И у меня был новый парень,кажется третий, или четвертый, к которому я просто переехала жить. Когда явозвращалась домой, то меня встречала моя мать, которая превратилась в неуравновешеннуюистеричку. К тому времени даже её старшая сестра с трудом находила с ней общийязык.

В девяносто третьем стало совсем трудно. Тетка ушла напенсию, закрыли её институт. Мать осталась без работы и не получала вообщеничего. Им было так трудно, что я даже их жалела. Они продали квартиру бабушки,и их обманули, переписав документы на чужое имя. В результате они ничего неполучили. В общем, все, как у многих миллионов людей в нашей стране. Под прессвсех «перемен» попадали самые незащищенные, самые несчастные, самыенеприспособленные.

Я отправилась на поиски нашего преуспевающего папаши.Впервые с ним серьезно поговорила. Он тогда дал некоторую сумму денег, накоторую мои мать и тетка прожили три месяца. Но все время так продолжаться немогло. Они решили продать квартиру тетки. Но на этот раз их тоже обманули, далив два раза меньше денег, чем квартира реально стоила. А может, в три. Но зато уних появились хоть какие-то деньги. Вы знаете, что они с ними сделали? Вложилив акции МММ и АРМ. И можете себе представить их состояние, когда потом это МММлопнуло и Мавроди посадили в тюрьму? А Феликс Андреади начал выпускать какие-тоакции, которые выдавали вместо денег. Извини, Феликс, но это правда, всё так ибыло.

В девяносто шестом я была уже на четвертом курсе.Параллельно я уже работала. Устроилась в популярную московскую газету. Сначалавнештатным корреспондентом, потом меня взяли в штат на должность уборщицы.Через полгода сделали корреспондентом. Ещё через год мне повысили зарплату. Яучилась и работала.

В девяносто восьмом случился дефолт. Все, что было у материи тетки, пропало после августовского обвала цен. Ведь они тогда уже никому неверили и держали деньги дома. А деньги обесценились за одну ночь. У моей материслучилась такая истерика, что пришлось вызывать врачей. И когда я приехала кним, чтобы сообщить о своей беременности, у матери начался дикий приступярости. Она кричала, что нельзя рожать, не выйдя замуж, что я не смогу поднятьребенка одна. Я огрызалась, что мать всегда была одна. Но она возражала, что ейпомогала старшая сестра. Если бы не тетка, возможно, мы бы покричали друг надруга и успокоились. Но она стала вмешиваться и доказывать, как плохо я себяведу и как глупо рожать в моём возрасте. А ведь мне было уже двадцать шесть.

Слово за слово, и мать бросилась на меня с кулаками. А ябыла в таком положении, что просто испугалась за своего ребенка. А может, и неиспугалась, ведь этот скандал меня достал. В общем, я сделала то, о чем состыдом вспоминаю до сих пор. Я начала отвечать матери и попала ей кулаком вгрудь и в лицо. Тетка бросилась на защиту младшей сестры, и я ушла из дома.Потом несколько месяцев я даже не звонила домой, устроившись жить у своейподруги. А когда пришло время рожать, выяснилось, что мой парень уже спит с моейподругой. Вот такое повторение жизненной ситуации. Я позвонила домой. В роддомприехала тетка. Вот тогда я узнала, что мать уже вторую неделю находится вбольнице. Врачи нашли у неё онкологию. Как раз в том месте, куда я её ударила.Потом врачи меня уверяли, что онкология развивалась у неё несколько лет, но яточно знаю, что её спровоцировал мой удар. И наши скандалы. Я в этом абсолютноуверена.

У меня родилась девочка. Я кормила её грудью. Нужно отдатьдолжное моей тетке, она разрывалась между нами и больницей. Но так продолжалосьнедолго.

Мама умерла через три месяца. Делать операцию было ужепоздно. И не нужно. Ей сделали биопсию, и всё стало ясно уже в первые дни.Молоко у меня, конечно, пропало. Я сидела в её палате и рыдала. Просила меняпростить. А она только улыбалась в ответ и сжимала мою руку, рассказывая, каклюбит меня. Девочку я назвала в её честь. И даже принесла её в больницу, чтобыпоказать маме.

Через три года я была уже заведующей отделом. Вскоре мнепредложили работу в крупном журнале заместителем главного редактора. Ещё черезнесколько лет мне предложили стать главным редактором популярного журнала. Сочень высоким окладом. Я сразу согласилась. Потом выяснилось, что у журнала какраз в этот момент были большие проблемы. Но тогда же появился в моей жизниГога. Не буду рассказывать, как мы познакомились, это отдельная история. Ссамого начала я прекрасно понимала, кто он такой и на какие отношения я могурассчитывать. Я не была наивной дурочкой. И поэтому свой выбор сделаладостаточно сознательно. Гога выкупил наш журнал, оплатил все наши долги исделал мне невероятный подарок, передав контрольный пакет акций.

Я даже не могу предполагать, что он тогда думал. Может,считал, что я не справлюсь. Или ему было приятно сделать такой подарок своейподруге. Я до сих пор не знаю, что он тогда для себя решил, хотя понимаю, чтодля него несколько сот тысяч долларов были не очень большими деньгами. Но япредполагаю, что он как настоящий бизнесмен немного жалеет о своемблагородстве. Тем более сейчас, когда мы с ним разошлись.

За несколько лет я сделала журнал одним из самых популярныхв стране, подняла его тираж до сорока тысяч. И теперь контрольный пакет нельзявыкупить даже за миллион долларов. Я давно живу на собственные деньги, смоглакупить себе новую трехкомнатную квартиру в городе, и на работу меня возит мойавтомобиль с персональным водителем.

Тетка до сих пор живет у меня. Смотрит за моей дочерью,которой уже девять лет. Лучшей няни мне не найти. Теперь мы с ней живем каксамые близкие люди. Оказалось, что она чуткий и очень добрый человек. Нужнобыло потерять маму, чтобы понять, как мы похожи с моей тетей. Вот так.

Снова наступило неловкое молчание. Никто не хотел смотреть всторону Юлии. Её рассказ потряс каждого из нас. Я думаю, подсознательно каждыйвспомнил, как он относился к своим родителям, как обижал их своим невниманием,своим равнодушием, своим пренебрежением. Мы даже не знали, как можнокомментировать эти слова. И тут заговорил Ибрагим. Наверно, у него, как увсякого кавказского человека, эмоции взыграли сильнее. Или он просто решил, чтотеперь его очередь исповедоваться.

Ибрагим поднялся. Возможно, он хотел говорить стоя. Нонеожиданно он пошатнулся. Посмотрел на нас всех каким-то тяжелым, мрачнымвзглядом. Затем пошатнулся ещё раз и снова сел. Вернее, просто плюхнулся наземлю. Мы молча ждали. Он выпрямился, сложил ноги под собой. И начал говорить.