class="p1">– Подождите, Александра, я вас на минутку буквально задержу. Вы ведь, кажется, именно трансферным гидом хотели в Анимию? Ну так вот, как раз нужен будет человек с июня. Думаю, вы прекрасно подойдете. Там требуется человек спокойный и ответственный. Как вы. К тому же язык, я так понимаю, вы знаете неплохо, раз в институте учили в качестве специальности. Надо будет, конечно, еще по скайпу пройти собеседование, но я вашу кандидатуру уже рекомендовала. Если начальство одобрит, купим сразу билет. Потом вам нужно будет самой съездить в консульство в Москву, оформить рабочую визу. Ну и по приезде в Анимию вас ждет двухнедельное обучение. Как вам такой расклад? Согласны?

Она сказала это так просто, так обыденно. Равнодушно гладким, почти скучающим тоном. Небрежно поправляя дужку очков, убирая за ухо туго закрученную пепельно-блондинистую прядь. То и дело роняя взгляд на зажатый в руке телефон с открытым ватсапом. Словно произносимые ею фразы не стоили всецелой концентрации, трепетной затаенности дыхания, проникновенной торжественности. Словно речь шла о чем-то несущественном, мелком, привычно скользящем в ежедневном круговороте вещей.

– Согласна, – ответила Саша.

А затем сказала что-то еще – путаное и смятое, – ощущая, как свертывается внутри тугой и горячий сгусток концентрированного счастья. И Анна Аркадьевна тоже продолжила что-то говорить – все тем же бесстрастным рутинным голосом. Поглаживая экран телефона тонким, будто негнущимся указательным пальцем с глянцево-винным ногтем – заостренным, хищным. От Анны Аркадьевны пахло сигаретами, мятной жвачкой и свежим, немного хвойным парфюмом.

– Ну, будем тогда на связи, – произнесла она наконец, и Саша поняла, что разговор подошел к концу.

– Да. Хорошо. Спасибо.

В ответ Анна Аркадьевна чуть заметно кивнула и тут же устремилась прочь по коридору, нетерпеливо цокая шпильками сапог, одергивая узкую юбку.

А Саша постояла еще минуту в сладостной плотной растерянности. Затем быстро побежала вниз по ступенькам бизнес-центра, задерживая дыхание, словно ныряльщица. Словно перед погружением в теплую бескрайнюю воду. И от предощущения ласковой водной толщи где-то в животе болтался щекотный клубок восторга.

После этого короткого и размытого в Сашином сознании разговора дни налились весенней праздничностью, превратились из неприютных и сквозистых в торжественно-ясные, сверкающие. Упоительно запахло талым снегом, обещанием скорого живительного тепла. Воздух пьянил, обжигал нутро, наполнял безмерной пронзительной радостью. Радостью предвкушения, близкого жаркого дыхания негромкой мечты. От внезапности и простоты происходящего эта радость – такая долгожданная и выстраданная – казалась Саше чем-то незаслуженным, непозволительным, неловким. Будто она досталась слишком легко, свалилась с неба нежданной слепой удачей. Но вместе с тем не раствориться в этой радости, огромной, всепоглощающей, было невозможно. И Саша таяла в ней каждый день, каждую минуту. Просыпаясь, неспешно гуляя по солнечно-обледенелым улицам Тушинска, крупными глотками хлебая жгучий бодрящий воздух.

Спустя неделю состоялось собеседование по скайпу. Около сорока минут Саша разговаривала с краснолицым рыжебородым человеком, который то и дело неуместно шутил и сам же расплывался в медленной, добродушно теплеющей улыбке, словно сливочное масло на сковороде. Казалось, ему гораздо больше хотелось слушать себя, чем Сашин слегка сумбурный рассказ об «эдемском языке в университете», о «небольшом, но весьма интересном опыте работы в сфере туризма», о «давнем желании работать встречающим гидом в Анимии и решении пойти на курсы Frux-Travel». Впрочем, рассказ, по всей видимости, его все же удовлетворил: на следующий день Саша уже подписала договор и купила авиабилет на июнь. Затем с отличием сдала совсем несложные и уже ничего не решающие экзамены курсов.

– Мы очень рады, что у нас будет такая мотивированная сотрудница, – сказала ей Анна Аркадьевна – чуть более теплым и живым голосом, чем в прошлый раз. – Удачи вам и, конечно, карьерного роста. Должность трансферного гида – это только начало.

А в апреле, когда вяло забурлили вскрывшиеся воды реки Кровянки и в воздухе будто преждевременно запахло чем-то совсем уж предлетним, липово-клейким, Саша поехала подавать документы на рабочую визу. Прокатилась на поезде до Москвы – вместе с Кристиной, уже начавшей свой постепенный переезд к отцу, – и отнесла пачку справок и всевозможных фотокопий в бледно-фисташковое здание консульства. Туда, где был последний этап на ее пути к негромкой мечте. Мечте, которой она была безоглядно, беззаветно верна; которую не предала за все эти годы, несмотря ни на что.

И когда этот последний этап был пройден, и паспорт с рабочей визой оказался в Сашиной руке, жаркая бурлящая радость переросла в ровное чувство совершенного счастья. Это чувство словно во много раз превосходило Сашино сердце, не могло в нем уместиться. Будто оно жило не внутри, а где-то совсем рядом: крепко привязанное к сердцу незримыми нитями, оно слегка колыхалось в потоках теплого анимийского ветра.

8. Белая царапина

Выписали Сашу спустя неделю. Состояние здоровья Левы врачи в итоге оценили как удовлетворительное.

– Все образуется, привыкнете постепенно друг другу, и жизнь вернется в свое русло, – сказал ей на прощание Вадим Геннадьевич. – Вы еще радоваться будете, что у вас такой славный мальчишка родился. Главное, не тяните с записью к хорошему психологу.

Саша молча кивнула. Слов для ответа не нашлось, в горле першило, как будто остро кололо песком. Нужно было расписаться в каких-то бумагах, собрать вещи и отправиться вместе с ребенком в опустевшую и одновременно мучительно отяжелевшую жизнь. В мир, потерявший понятность. Саше казалось, что она стремительно выцветает изнутри, сливается с больничными стенами – тоже как будто выцветающими, устало сереющими: словно с каждой секундой из них утекала ровная первозданная белизна. И такой посеревшей, полупрозрачной Саша покинула послеродовое отделение и вышла с Левой на руках к подъехавшему такси.

Из больницы она отправилась к маме. В Сашину квартиру уже въехали съемщики – молодая пара с двумя маленькими близнецами. Уже наполнили комнаты своими веселыми звонкими жизнями, свежим энергичным присутствием. И Сашины кремовые обои с узором из тонких листиков теперь впитывали чужие оживленные голоса – тех, кто радовался переезду, кто планировал свое будущее в Тушинске.

За рулем такси был мужчина средних лет – крупный, глыбистый, с тяжелой нижней челюстью. Он поздравил Сашу с рождением ребенка и принялся увлеченно рассказывать о собственном сыне, которой «вроде еще вчера был таким же крошечным, а вот, с сентября уже пойдет в первый класс».

– Годы слишком быстро летят, вы потом скучать будете по этому периоду, – уверял он Сашу. – Вот мы все чего-то ждем, торопим время. Сначала ждали с женой, когда он родится, потом – когда начнет ходить, когда заговорит. А сейчас думаю: на фиг ждать-то? Мне вот сейчас хочется, чтобы