было очень утомительно, по временам он словно сливался с моим внутренним голосом. Я боялась, что однажды болезнь целиком завладеет мной и мне не удастся отличить ее желания от своих. Порой я даже зажимала уши в попытке заткнуть чужой шепоток.

Тревога продолжала нарастать. Возникло чувство, будто я больше не могу дышать. Воздух с трудом проникал в легкие, началась паническая атака, и тут доктор Ларсен положила руку мне на плечо.

– Все хорошо? – спросила врач.

Я кивнула, хотя это было не так.

– Если тебе пока слишком сложно ужинать в закусочной, можешь просто посидеть рядом с нами за столиком, – предложила доктор Ларсен. – Уже победа.

– Вряд ли у меня получится, – пробормотала я.

– Понимаю, – кивнула она. – Но помни: ты будешь не одна.

Благодаря ее словам я нашла в себе достаточно храбрости, чтобы отправиться в закусочную. Но едва я оказалась там, в ноздри ударили запахи теста для пиццы, картошки фри и бургеров, и РПП завело свою обычную лживую песню: мол, я тут втягиваю калории из воздуха, и позор мне, раз я согласилась на этот поход.

– Что для вас? – спросила меня молоденькая официантка, волосы у которой были завязаны в два хвостика.

– Кусочек пиццы пепперони и брауни, – сказала я.

– Брауни у нас нет, могу предложить шоколадный фондан.

– Хорошо, – согласилась я.

Когда все пациентки сделали заказ, я начала обратный отсчет, дожидаясь, когда принесут еду, одновременно радостно возбужденная и перепуганная. Но когда передо мной наконец появился треугольничек пиццы, я застыла, парализованная страхом, и не смогла приступить к еде.

– Чувствую себя полной лузершей, – призналась я доктору Ларсен, не сводя глаз с тарелки.

– Ты вовсе не лузерша. Ты сидишь в закусочной, и это большое достижение. Я тобой горжусь, – сказала она и пожала мне руку.

Благодаря этому жесту, полному любви и милосердия, я почувствовала, что власть РПП надо мной немного ослабла.

– Попробуй просто откусить кусочек и не думать про всю порцию целиком, – посоветовала доктор Ларсен.

Я сделала глубокий вдох, взяла пиццу и откусила острый уголок.

– Прямо вижу, как РПП тает и превращается в лужу воды, – улыбнулась доктор Ларсен.

И я улыбнулась ей в ответ.

Хотя в тот вечер я не съела всю свою пиццу и даже не притронулась к фондану, это был первый случай моего осознанного противостояния РПП за все время пребывания в «Новых горизонтах». Тогда я еще не знала: чем чаще делаешь такие вещи, тем легче они даются.

Глава 31

Самолет мчится по взлетно-посадочной полосе так быстро, словно никогда не остановится, а потом вдруг резко тормозит и, попетляв немного, подруливает к зданию аэропорта. Потом огни гаснут, а пассажиры начинают вытаскивать вещи с багажных полок и выстраиваются в проходе, чтобы покинуть салон.

За время перелета я выпила два черных кофе, и теперь мне отчаянно нужно в туалет. В мозгу вдруг возникает яркий образ: тот, кто прислал мне угрожающие сообщения, прижимает меня к стене кабинки туалета в аэропорту.

До сих пор непонятно, на борту ли автор сообщения. Если да, то он, без сомнения, станет меня преследовать. Так что теперь у меня одна задача: целой и невредимой добраться до машины Пола.

Я озираюсь по сторонам, прикидывая, как действовать, и решаю пристроиться за мамочкой с неуправляемым карапузом, места которых были в нескольких рядах сзади. Могу спорить, им придется заскочить в туалет, и если кто-то сядет мне на хвост, ему будет сложнее остаться незамеченным рядом с буйным трехлеткой и молодой мамой.

Я остаюсь в кресле, пока она с сыном идет по проходу, а потом вскакиваю и устремляюсь за ними. Ясное дело, мамаша ныряет в первый же попавшийся туалет и тянет за руку мальчугана, который не хочет туда заходить, но сдается.

Я тоже сворачиваю в туалет и занимаю соседнюю кабинку. Если посмотреть вниз, по ту сторону перегородки видны ноги моих соседей. Мальчик ноет и не хочет делать то, ради чего мать привела его сюда, однако в конце концов сдается, и они выходят.

Потом мы бок о бок стоим перед чередой раковин. Мальчик не желает мыть руки и закатывает очередную истерику, размахивая конечностями на манер разбушевавшегося осьминога. Мать смотрит на меня извиняющимся взглядом и оправдывается:

– Перелет был долгим.

– Точно, – соглашаюсь я.

Поскольку сын не хочет мыть руки, мамаша вынимает пузырек с антисептиком и выдавливает немного ему на кончик указательного пальца. Карапуз начинает размазывать гель по краю раковины, как будто это пальчиковая краска, и в конце концов мать берет его за руку и выводит из туалета.

Я опять иду за ними к эскалатору и останавливаюсь одной ступенькой выше, пока мы едем в зону выдачи багажа. У меня все вещи с собой, поэтому, оказавшись внизу, я нахожу взглядом выход, выбегаю из терминала и начинаю высматривать синий «приус» с номером, который продиктовал мне Эдди.

Машина немедленно притормаживает у тротуара, и я испускаю вздох облегчения – впервые с тех пор, как обнаружила угрожающее сообщение.

– Беатрис, – говорит Пол, опуская стекло.

– Она самая, – подтверждаю я и быстро ныряю на пассажирское сиденье.

– Очень рад наконец с тобой познакомиться, – произносит он.

У него аккуратная стрижка и теплая улыбка. Слов нет, как мне приятно его видеть!

– Взаимно, – говорю я. – Спасибо, что встретил.

– Всегда пожалуйста, – отвечает он. – Как долетела?

Я прикидываю, рассказать ли ему про сообщение, и решаю промолчать, иначе Пол тут же передаст все Эдди, и они вдвоем пресекут любые действия, которые я попытаюсь предпринять в Нью-Йорке.

– Нормально, – заявляю я. – Мне надо написать Эдди, что ты меня подобрал.

– Хорошая идея, – одобряет Пол, я достаю телефон и набираю: «Мы с Полом едем к нему. Спасибо, что все устроил. Люблю тебя».

Тут же приходит ответ: «Передай Полу привет. Будь на связи и береги себя. Люблю».

– Эдди шлет привет, – сообщаю я Полу.

Он кивает.

– Ты когда в последний раз была в Нью-Йорке?

– Эдди тебе не рассказывал? – удивляюсь я.

Пол отрицательно качает головой.

– Я тут первый раз.

– Правда? – переспрашивает он с искренним изумлением.

Действительно необычно, когда родившийся и выросший в Лос-Анджелесе человек дожил до сорока одного года и ни разу не был в Нью-Йорке.

– Не знаю, что Эдди говорил тебе о моем прошлом, помимо недавней истории насчет моей мамы, – начинаю я и рассказываю, как мама училась в Нью-Йоркском университете, как пару десятков лет спустя ее там ограбили после встречи выпускников и как она попросила меня держаться от этого города подальше. Еще я объясняю, что сейчас приехала поискать в больницах записи,