Хочу видеть лицо выродка.

— Но… как? Что?! Что сделал Бени?

— Нет веских доказательств, но, похоже, Беньямино собирает вокруг себя знать, готовую к переговорам с Фердинандом. Уния трещит по швам, а, значит, пора искать нового благодетеля.

Старик трясущимися руками достал пачку сигарет и закурил, пока девушка обдумывала сказанное.

— Я предполагала нечто подобное, но всё равно в голове не укладывается, — произнесла Манрикетта. — Мы ведь победили под Люценом! Лига тоже не переживёт подобного!

Кардинал кивнул и произнёс:

— Победа под Люценом стоила слишком дорого. Так дорого, что впору говорить о поражении.

— И что теперь?

— Как это ни прискорбно, но быть священником… вообще как-то относиться к стирийской церкви… сейчас опасно для жизни. Я улетаю. Пережду смуту на Сивилле-VII. Фердинанд как-то сказал: "лучше править пустыней, чем страной, полной еретиков". Что ж… пускай правит. Может быть, его ненаглядный бог-машина сможет превратить пустыню в цветущий сад… Поживём-увидим.

Мурцатто склонила голову и обхватила лицо ладонями.

Кардинал выпустил облако дыма, а потом просипел:

— Я бы предложил тебе присоединиться к свите, но, мне кажется, Беньямино захочет поквитаться. Если не он, то Фердинанд подошлёт убийцу. Губернатор не знает такого слова — "прощение".

— И что же мне теперь делать?! — спросила Манрикетта.

— На твоём месте я бы попытался раздобыть поддельные документы, нашёл бы первого попавшегося капитана звёздного корабля и своими силами добрался до Сивиллы. Его Высокопреосвященство кардинал Агирре примет тебя.

Манрикетта вздохнула.

— Эй, выше голову! — воскликнул старик. — Ты — потомственный офицер имперской армии! Не пропадёшь!

Манрикетта не была столь в этом уверена.

Победа при Люцене и для неё становилась всё более и более тяжёлой.

12

Мурцатто разругалась со старшим братом и ушла, громко хлопнув дверью. С матерью девушка попрощалась холодно, но хотя бы без криков. Когда дядя Каллисто сказал "до свидания", Мурцатто почувствовала грусть, потому что, глядя на его глубокие морщины, она сомневалась, что увидит его снова.

Но все эти чувства не могли сравниться с тем, что ощутила Мурцатто, когда пришла поухаживать за Повесой. Она вывела коня из стойла и позволила конюху прибраться в жилище верного друга, который сопровождал её и поддерживал в трудную минуту долгих семь лет.

Мурцатто осмотрела одно за другим копыта Повесы, а потом принялась вычищать шерсть, стараясь не смотреть в такие большие, добрые и глупые глаза скакуна.

Но всё же, когда девушка сменила щётку на губку, чтобы протереть морду, то не сдержалась. Мурцатто обняла Повесу за шею и расплакалась… тихо, так чтобы никто не заметил. Конь почувствовал что-то недоброе, он сначала попытался отступить на шаг, но девушка только крепче его сжала. Повеса опустил голову на плечо Мурцатто и стал похрапывать так, чтобы не испугать хозяйку.

— Прости… пожалуйста, прости, Повеса, но нам… пора расстаться.

Конь фыркнул громче, словно понимал человеческую речь.

— Мне… мне нельзя здесь… больше оставаться, милый друг.

Побежали слёзы, потёк нос, в горле встал пылающий ком. Порой предавать куда горше, чем быть преданным.

— Это последний раз… п-прости, пожалуйста… ты был моим лучшим другом!

Конь прижался к хозяйке, застучал копытом.

Мурцатто вытёрла слёзы рукавом, но потом вспомнила о приличии и всё-таки достала платочек. Она привела себя в какой-никакой порядок, а потом вернулась к тому, ради чего и пришла. Она вымыла Повесу, распутала и расчесала гриву, а потом дала скакуну столько очищенной сладкой клекулозы, сколько он смог съесть. Мурцатто поставила рядом деревянную бадью с чистой водой, посмотрела на Повесу в последний раз и вышла из конюшни, где натолкнулась на разведчика, которого она вытащила из ямы в лагере Лиги. Тощий молодой человек возвращался с учений и вёл серую чахлую кобылу, которая выглядела так, словно вот-вот умрёт.

— Здравия желаю, госпожа генерал-квартирмейстер!

— Уже не госпожа и, тем более, не генерал-квартирмейстер. Просто Мурцатто.

Брови взметнулись, разведчик раскрыл рот, а поэтому девушка объяснила:

— Конфликт с новым генералом. Я не хочу ему служить, а он и не держит.

— Да как же?! Мы ж на Адую собираемся! Сбросим Фердинанда!

— Так всё-таки Беренгарио решился?

— Да! Сначала губернатора, а потом и всех предателей накажем! Ну… тех, кто из Унии вышел!

Мурцатто вздохнула. По крайней мере, этот солдат во что-то верил.

— Слушай, как тебя… Вильгелм, не так ли?

— Вилхелм.

— Слушай, Вилхелм, раз я тебя вытащила тогда… не окажешь услугу?

— Конечно, госпожа!

— Присмотри, пожалуйста, за одним вороным.

13

Разложение.

Только таким словом Манрикетта Мурцатто могла охарактеризовать окружающую её действительность.

Беженцы заполонили космопорт. И это не какие-то голодные крестьяне, согнанные с земель, а некогда богатейшие люди Стирии. С утра Мурцатто видела, как граф Агустини роется в мусорном контейнере. Зрелище настолько же фантастическое, насколько устрашающее, потому что девушка знала, что её накопления за годы службы не сравнятся с богатствами этого некогда знатного мужчины.

Никто не улетал со Стирии. Никто не прилетал на Стирию.

По крайней мере, не прилетали те капитаны, которые дорожили жизнью, здоровьем, деньгами и честной репутацией грузо-пассажироперевозчика. Слишком велик риск ограбления.

Уния распалась. Беренгарио большой кровью, но всё-таки взял Адую. Губернатор Фердинанд ушёл в подполье. В системе осталось слишком много связанных с войной людей, которым нужно было чем-то кормить солдат, пока не заключены новые договоры.

А Манрикетта Мурцатто влачила жалкое существование в дешёвой гостинице при космопорте, питалась в дешёвой столовой, в которой нерадивые повара портили даже синтетическую еду, коротала вечера в дешёвых забегаловках.

Мурцатто прикончила кислющее сухое вино. Излишне громко из-за опьянения она опустила стеклянный стакан на стол, едва не разбив, а потом задумалась над тем, как же так вышло.

Мурцатто честно служила в армии, превзошла всех наставников в логистике, организации походов, разведки и охранения. Довелось ей и лично участвовать в битвах, где она не знала страха или жалости. Манрикетта Мурцатто — кавалер Крылатого Черепа и Креста Выдающейся Службы.

Манрикетта Мурцатто — бездомная безработная пьянчуга.

— Эй, дорогуша!

За столик подсел дёрганый молодой человек с мокрым бегающим взглядом, гадкой ухмылкой и поблескивающей испариной кожей.

— Не хочешь развлечься?! Может, немного обскуры? Лхо?

— Пошёл прочь! — отмахнулась Мурцатто.

Закончить жизнь обколотой шлюхой она точно не собиралась.

— Ну как хочешь, дорогуша! Если нужно прогнать тоску, поищи меня! Я