Мурцатто стиснула зубы и посмотрела на незнакомца исподлобья. Он тут же испарился.

Девушка вздохнула и перевела взгляд на взлётно-посадочные полосы. Из окна пассажирского терминала она заметила, как к очередному транспортному челноку вышли встречающие: кто в полных панцирных доспехах, у кого только кираса; у первых металлические гребни на шлемах, у вторых пышные разноцветные плюмажи; одни предпочитали чёрный цвет, другие всю радужную палитру.

Мерзавцами руководил крупный мужчина с тоненькими витыми усами и узким колышком бороды. Он был облачён в красную шляпу с чёрным пером, красный же атласный камзол, белые кюлоты, чулки и чёрные башмаки с пряжками. Одну руку командир наёмников держал на навершии сабли в позолоченных ножнах, а другой махал прибывшему пополнению.

Вот кто остался в выигрыше после всех произошедших событий.

Не передать словами омерзения.

И вроде бы простая мысль, но за время службы в полку Смолланских Страдиотов, за время под началом генерала Вьюги, Мурцатто отмахивалась от неё, как от надоедливой мухи.

Но нет. Не вышло. Пришлось признать.

В битвах побеждают герои, а войны ведут преступники: самые отвратительные, трусливые, жалкие и безнравственные мерзавцы; оппортунисты и лжецы; охочие до чужого грабители и жестокие убийцы; негодяи, по которым плачет виселица.

Но как бы то ни было, именно во время войн они чувствовали себя как рыба в воде.

Мурцатто позвала официантку и попросила ещё один стакан вина.

Генерал-квартирмейстер сделала выбор между никчёмной смертью и подлой жизнью. На днях она тоже станет тем, кого всей душой презирает.

Побеждённые и победители

1

Разложение.

Только таким словом Георг Хокберг мог охарактеризовать окружаюшую его действительность. Вольный торговец ехал на чахлой кобыле через лагерь войск маршала Альбрехта фон Валлена, направляясь на военный совет, и в очередной раз думал о том, что здесь ему не место. Грязные заросшие мужики в лохмотьях, бывших некогда мундирами, расставляли под грязно-серым небом грязные дырявые палатки на хлюпающей после ночного дождя, истоптанной тысячами ног земле. Липкая вонь болезни и немытых тел, хоть и ставшая уже привычной, неотступно преследовала Георга. Возможно, исходила от него самого. Периодически ветер добавлял еще и жёсткий запах гари от случайно подожженного во время грабежей городишки неподалеку. Огонь еще не успел охватить все здания, но успел пересечь ту черту, когда пламя уже не унять. Георг не запомнил ни название городка, ни его внешний вид. В памяти осталась лишь горечь осознания того, что из-за пожара ему не суждено ночевать под крышей.

Еще несколько месяцев назад капитан новорожденного Свободного Отряда не мог и представить, куда его приведет желание поправить плачевное финансовое положение участием в убогой гражданской войне на убогой планетке.

"Мы переломим конфликт дикарей за неделю и улетим из этой дыры с деньгами и репутацией", — с самоуверенной улыбкой сказал тогда Джон Фрундс, друг и помощник, убедивший Георга податься в наёмники.

Практика показала, что Джон понятия не имел, что несёт. Война на Стирии длилась пару десятков лет, и только дурак мог предположить, что горстка иномирян положит ей конец. Впрочем, судьба наказала Джона сполна, — месяца два назад тиф уложил его в безымянную могилу где-то под Нюренбергом. Или под Пражью? Георг уже не мог вспомнить. Слишком долгие марши, слишком много разорённых городов, слишком много безымянных могил.

Марши, разорения, могилы — три столпа этой кампании. Плетущиеся по пыли, по грязи, по снегу — в зависимости от погоды — колонны ожесточённых и потрёпанных войной людей блуждали на континенту, покрывая обочины истоптанных дорог бесконечными кладбищами. Иногда жизни уносил разнузданный грабёж, который некоторые звали фуражировкой, иногда сражение, но в основном — голод, холод и болезни, и неважно, на какой стороне ты сражаешься, да и сражаешься ли вообще. Среди местных солдат ходила мрачная присказка, что ни один стириец не умрёт своей смертью. Выражение это они с угрюмой решимостью претворяли в жизнь.

Высокой смертности не миновал и Свободный Отряд. Из высадившихся на планету двух тысяч солдат в живых осталась едва ли половина, остальных заменили местные. Разорённые земли не могли обеспечить наёмников самым основным — боеприпасами, едой, медикаментами. Но хуже всего — топливо. Оказалось, на Стирии крайне непросто достать прометий. Собственные запасы Свободный Отряд израсходовал в первую же неделю, и с тех пор перебивался редкими подачками от нанимателя, когда Лиге Шестерни удавалось закупить топливо у иномирян. Происходило это нечасто, а собственных месторождений на планете не было.

— Руки нахуй убрал!

— Я только посмотреть!

— Пиздуй отсюда, я сказал!

— Но…

— Увижу тебя тут еще раз — башку твою откручу и тебе ж в очко ее суну!

Георг успел заметить, как раздражённый и грязный механик Свободного Отряда высунулся из полуразобранной башни "Химеры" и метнул гаечный ключ вслед улепетывающему послушнику местных шестерёнок. Солдат в сердцах сплюнул на землю, заметил проезжающего мимо Георга, мрачно и без всякого почтения буркнул "Моё почтение, капитан" и пошел подбирать выброшенный инструмент.

В отсутствие прометия культ Механикус на Стирии обрёл необычный взгляд на технику и Движущую Силу. Основным источником энергии провозгласили пар, что обернулось рождением чудовищных кадавров на паровом ходу. Искалеченные "Леманы Руссы", "Василиски", "Кентавры" жутко чадили, таскали за собой телеги, груженые углем, воняли и ревели как тысяча больных гроксов, стравливая пар. Децимос, магос-эксплоратор, служивший некогда отцу Георга, назвал переоборудованную таким образом имперскую технику "поруганием Омниссии" и отказался высаживаться на планету.

Несмотря на неудобства, Георг упорно сопротивлялся всем предложениям по перестройке "Химер" Свободного Отряда. Во-первых, чтобы не расстраивать Децимоса, и так взвинчённого техноересью. Во-вторых, хотелось иметь под рукой нормальную технику. После памятного отступления из-под Манхайма Георг всегда старался хранить небольшой запас горючего.

Отсюда проистекал и интерес местных техножрецов к "классической" технике, что и становилось причиной множества конфликтов. Полностью избежать общения с Механикус не удавалось, — по бесконечным дорогам Стирии "Химеры" таскали паровые тягачи шестеренок. Взаимное неуважение экипажей машин порой доводило до драк, иногда с кровью.

Миновав стоянку тягачей и расположение другого пехотного полка, Георг достиг ставки маршала фон Валлена. Он аккуратно слез с лошади, и осторожно погладил её по шее. Лошадь равнодушно покосилась на него мутным глазом и пренебрежительно фыркнула. Опытные всадники говорили Хокбергу, что скакуна нужно баловать чем-то вкусненьким, но добыть вкусненькое было решительно негде. Георг оставил животное у коновязи и поспешил к шатру. Кивнув поразительно чистеньким и подтянутым часовым, он вошёл