такое, но…

Генерал-квартирмейстер поднялась. Она попыталась оттащить покойного генерала и взвалить на коня, но не рассчитала сил. Густаво и при жизни казался ей громадой, а теперь и вовсе стал неподъёмным.

Генерал-квартирмейстер ещё раз бросила взгляд на Вьюгу, а потом прикрыла ему веки и отправилась обратно в лагерь, терпеть насмешки.

Будет лучше, если никто не узнает о судьбе лидера Унии до тех пор, пока не окончится битва.

10

Вилхелма здорово поколотили, но разведчику из другой пойманной группы досталось сильнее. Он скончался от ран задолго до того, как сюда бросили рядового, и уже начинал пахнуть, из-за чего Вилхелма тотчас же стошнило.

Вилхелм бы, наверное, тоже не выдержал допросов, даже мыслей о допросе, однако следующие события вселили в него надежду.

Сначала рядовой услышал встревоженные разговоры, потом заметил, как тюремщики куда-то запропастились, а, в конце концов, когда всё стихло, вообще подпрыгнул, зацепился руками за решётку, подтянулся и увидел, что вражеский лагерь пуст.

Не оставалось никаких сомнений в том, кто победил, а поэтому, несмотря на слабость от ран и кашель от угарного газа, Вилхелм то и дело выкрикивал "на помощь".

Где-то на границе сознания его поджидала предательская мысль о том, что никто не придёт, но Вилхелм прогонял её. Всё не могло закончиться вот так: в грязи, рядом с покойником.

Бог-Император услышал Вилхелма. В лагере раздались голоса, прозвучал цокот копыт.

Рядовой напрягся, подпрыгнул, судорожно ухватился за решётку и выкрикнул что есть мочи:

— На помощь! Вытащ… кх-кх… вытащите меня отсюда!

Над рядовым нависла тень. В багровых лучах заката Вилхелм увидел кавалеристку Смолланских Страдиотов верхом на вороном коне.

Она спрыгнула, вытащила рапиру из ножен и расплавила замок темницы. Рядовой отпустил решётку, а спасительница отбросила её в сторону. Она протянула руку и помогла Вилхелму выбраться. Кавалеристка что-то проговорила, но из-за противогаза рядовой не разобрал слов. Тогда девушка сняла противогаз и повторила:

— Кто такой? Из какого подразделения?

Своей серьёзностью и воинственностью она походила на изображения Сестёр Битвы в святых книгах, но Вилхелм не знал никого прекраснее.

— С тобой всё в порядке? — спросила девушка, прищурившись.

— Э-э-э… Рядовой Вилхелм ван Дейк, первое отделение, разведывательная рота!

Вилхелм вытянулся по стойке смирно и выполнил воинское приветствие.

— Понятно, — девушка вздохнула.

Она собиралась вновь натянуть противогаз, когда рядовой спросил:

— Мы победили, госпожа?

Девушка помрачнела ещё больше прежнего: зубы стиснуты, кожа на скулах натянута, в глазах недобрый огонёк. Вилхелм сглотнул и вздрогнул, но кавалеристка всего лишь ответила:

— Нет.

11

На небе появились луны-близнецы Стирии: Виспран и Осри. Первый спутник — холодный, по цвету напоминающий окоченевшего в холодной воде покойника, второй — жизнерадостный и светлый, в тот миг он находился ближе к звезде, спрятавшейся за горизонт, и забрал почти всё её тепло.

Осри отбрасывал достаточно света, поэтому очертания мрачного замка можно было разглядеть и в темноте. Родной дом Мурцатто напоминал скорее храм, нежели укрепление, потому что издревле её семья тесно связана с экклезиархией. Если не брать во внимание крепостную стену, охватывающую поместье, и донжон, плавно продолжающий трёхнефное здание, то ни дать ни взять — Собор Святого Доменико в центре Виссера.

Вдоль здания стояли каменные часовые. В таком виде скульпторы выполнили аркбутаны, поддерживающие массивные своды. Кроме грозного вида мастера добились ещё и того, что представили всю историю Стирии, начиная с древних времён, когда колонисты достигли неизвестной планеты, продолжая вырождением до почти животного уровня, и заканчивая новым рассветом в составе Империума человечества. Рядом могли соседствовать воители, вооружённые бластерами, дикари с дубинами, рыцари в громоздких, но вычурных доспехах, а также солдаты Астра Милитарум.

А за строем верных защитников замка с башни-донжона наблюдали каменные горгульи, которые походили на летучих змей — знак семьи Мурцатто.

Врата распахнулись. Младшая представительница благородного рода покинула замок. Она порхала по вытянутой мраморной лестнице и даже не заметила гостей, которые поднимались навстречу. Одетые в чёрное, они терялись в сумраке.

Когда Манрикетта разминулась с гостями, то её схватил за локоть сгорбленный седой старик с глубокими морщинами и глазами навыкате.

— И раньше за тобой было не угнаться, девочка, а сейчас посмотри на себя — метеор!

— Дядя Каллисто…

Манрикетта отступила на шаг, а потом заключила родственника в объятья.

— Прости… я просто… я о другом думала!

— Ничего страшного. Всё-таки Бог-Император любит меня, — произнёс Каллисто Мурцатто, кардинал стирийской церкви. — Он позволил увидеть тебя до того, как забрать меня на небеса.

Кардинал Мурцатто носил чёрную широкополую шляпу, чёрную же сутану, подпоясанную алой фашьёй, в то время как его подтянутые крепкие спутники предпочитали грубые туники, которые не жалко порвать в драке. Каллисто опирался на трость с набалдашником в виде змеиной головы, а вот его телохранители если и брали в руки палки, то использовали их только как оружие.

— Не говорите так, дядя Каллисто!

— Ой, брось, — старик усмехнулся, — рано или поздно это всё равно произойдёт. — Он сделал паузу, чтобы лучше рассмотреть племянницу, а потом спросил: — Так что такого могло случится?! Ты едва меня не сшибла!

Манрикетта прикусила губу, отвела взгляд, но всё-таки ответила:

— Беньямино не собирается делиться со мной наследством. И мама за него!

— Пожалуй, Бени подождёт, — проговорил старик. — Пойдём, поболтаем.

Кардинал велел своим людям держаться в стороне, а сам провёл племянницу в сад, где в центре высился фонтан, поросший тёмно-зелёным мхом.

— Хотел бы я отругать Бени за то, что запустил территорию, но… — проговорил старик, — так даже живописнее.

Родственники сели на скамейку под деревом, с которого уже облетела листва.

— Чем Бени объяснил свой поступок? — спросил Каллисто. — Если, конечно, не принимать в расчёт право первого наследника.

— Если бы… — отмахнулась Манрикетта. — Он назвал меня смутьянкой! Обвинил в том, что мои действия наводят тень на семью. Но ведь я защищала церковь!

— О… маленький Бени стал большой змеёй Беньямино, — кардинал ухмыльнулся.

— Не понимаю, что происходит! Не сказать, что мы всегда ладили, но…

— Тебя давно не было… да и власть может показаться куда привлекательнее родственных связей.

— Что?

— Беньямино сделал первые робкие шаги в серьёзной борьбе за власть. Он отрёкся от обязательств, за что я отлучил его от церкви, — старик улыбнулся и подмигнул племяннице. — Вот приехал ему об этом объявить.