Мы часто говорили с ним о быках и о матадорах. Яостанавливался в отеле Монтойи уже несколько лет подряд. Разговор наш никогдане бывал длинным. Нам просто доставляло удовольствие обменяться мнениями.Нередко люди, приехавшие издалека, прежде чем покинуть Памплону, заходили нанесколько минут к Монтойе, чтобы поговорить о быках. Все это были страстныелюбители боя быков. Такие всегда могли получить номер, даже когда отель былпереполнен. Монтойя иногда знакомил меня с ними. Сперва они держались оченьчопорно и относились ко мне, как к американцу, с насмешливым недоверием.Почему-то считалось, что американцу недоступна подлинная страсть. Он можетпритворяться или принимать возбуждение за страсть, но не может быть настоящимaficionado. Когда же они убеждались в подлинности моей страсти — а для этого несуществовало ни пароля, ни каких-либо обязательных вопросов, скорей всего, этобыла своего рода устная проверка, некий искус, во время которого вопросыставились осторожно, с недомолвками, — тогда они так же смущенно клали мне рукуна плечо или говорили: «Buen hombre»[9]. Но чаще они старались коснуться меня.Казалось, это прикосновение нужно им, чтобы удостовериться в моей aficion.

Матадору, который страстно любил бой быков, Монтойя прощалвсе. Он прощал нервные припадки, трусость, дурные, необъяснимые поступки, любыепрегрешения. За страсть к бою быков он прощал все. Так, он сразу простил мневсех моих друзей. Он не подчеркивал этого, просто нам обоим было как-то неловкоговорить о них, как неловко говорить об участи лошадей на арене боя быков.

Билл прямо поднялся наверх, как только мы вошли, и теперьмылся и переодевался в своей комнате.

— Ну что, — сказал он, — наговорился по-испански?

— Он сказал мне, что быков привезут сегодня вечером.

— Давай разыщем наших и пойдем туда.

— Ладно. Они, должно быть, сидят в кафе.

— Билеты взял?

— Взял. На все выгрузки.

— А это интересно? — Он перед зеркалом натягивал кожу налице, проверяя, не осталось ли невыбритых мест под челюстью.

— Интересно, — сказал я. — Быков по одному выпускают изклетки в корраль, а волы поджидают их и не дают им бодаться, а быки кидаются наволов, и волы бегают вокруг, как старые девы, и стараются унять их.

— А они бодают волов?

— Бодают. Иногда бык прямо кидается на вола и убивает его.

— А волы ничего не могут поделать?

— Нет. Они стараются подружиться с быками.

— А на что они вообще, волы?

— Чтобы успокоить быков, не давать им ломать рога о каменныестены или бодать друг друга.

— Приятное, должно быть, занятие — быть волом.

Мы спустились вниз, вышли из отеля и зашагали через площадьк кафе Ирунья. На площади одиноко стояли две будки для продажи билетов.Окошечки с надписями «Sol, Sol y Sombra, Sombra»[10] были закрыты. Ониоткроются только накануне фиесты.

Белые плетеные столики и кресла кафе Ирунья стояли не толькопод колоннами, но занимали весь тротуар. Я поискал глазами Брет и Майкла. Ониоказались здесь. Брет, Майкл и Роберт Кон. Брет была в берете, какие носятбаски. Майкл тоже. Роберт Кон был без шляпы и в очках. Брет увидела нас ипомахала рукой. Пока мы подходили к их столику, она, сощурившись, смотрела нанас.

— Хэлло, друзья! — крикнула она.

Брет сияла от радости. В рукопожатии Майкла чувствоваласьдружеская теплота, Роберт Кон пожал нам руки потому, что мы только чтоприехали.

— Где вы пропадали? — спросил я.

— Я привез их сюда, — сказал Кон.

— Какая чушь, — сказала Брет. — Мы давно бы приехали, еслибы не вы.

— Никогда бы вы не приехали.

— Какая чушь! А вы оба загорели. Посмотрите, какой Биллчерный.

— Хорошая ловля была? — спросил Майкл. — Нам так хотелосьприехать.

— Хорошая. Мы жалели, что вас нет.

— Мне хотелось приехать, — сказал Кон, — но я решил, чтонужно их привезти.

— Привезти нас! Какая чушь!

— Правда, хорошая была ловля? — спросил Майкл. — Многоналовили?

— Бывали дни, по десятку на брата. С нами был одинангличанин.

— По фамилии Харрис, — сказал Билл. — Не знавали такого,Майкл? Он тоже был на войне.

— Вот счастливец! — сказал Майкл. — Веселое было времечко.О, кто вернет мне те лучезарные дни!

— Не ломайся.

— Вы были на войне, Майкл? — спросил Кон.

— Еще бы!

— Он доблестно сражался, — сказала Брет. — Расскажи им, кактвоя лошадь понесла на Пикадилли.

— Не хочу. Я уже четыре раза рассказывал.

— А мне ни разу не рассказывали, — сказал Роберт Кон.

— Не хочу рассказывать. Это бросает тень на меня.

— Расскажи им про твои медали.

— Не хочу. Этот случай бросает черную тень на меня.

— А что это за история?

— Брет вам расскажет. Она рассказывает все случаи, которыебросают на меня тень.

— Ну, Брет, расскажите.

— Рассказать?

— Я сам расскажу.

— Какие вы получили медали, Майкл?

— Никаких медалей я не получал.

— Совсем никаких?