— Ну ладно, я буду спать, — сказал он. — Не болтай,пожалуйста, ты мне мешаешь.

Я тоже уснул. Когда я проснулся, Билл укладывал рюкзак. Былоуже поздно, и тени деревьев вытянулись и легли на плотину. Я не мог разогнутьсяпосле сна на земле.

— Что с тобой? Ты проснулся? — спросил Билл. — Почему ты ужзаодно не проспал всю ночь?

Я потянулся и протер глаза.

— Мне приснился чудесный сон, — сказал Билл. — Ничего непомню, но сон был чудесный.

— Мне как будто ничего не снилось.

— Напрасно, — сказал Билл. — Все наши крупнейшие бизнесменыбыли сновидцами и мечтателями. Вспомни Форда. Вспомни президента Кулиджа.Вспомни Рокфеллера. Вспомни Джо Дэвидсона.

Я развинтил наши спиннинги и уложил их в чехол. Катушки яположил в мешок со снаряжением. Билл уже собрал рюкзак, и мы сунули туда одиниз мешков с форелями. Другой понес я.

— Ну, — сказал Билл, — как будто все взяли.

— А червяки?

— Ну тебя с твоими червяками. Клади их сюда.

Он уже надел рюкзак, и я положил банки с червями в один изнаружных карманов.

— Теперь все?

Я посмотрел кругом, не осталось ли чего на траве под вязами.

— Все.

Мы пошли по дороге, ведущей в лес. До Бургете было далеко, иуже стемнело, когда мы лугами спустились на дорогу и шли к гостинице междудвумя рядами освещенных домов.

Мы пробыли в Бургете пять дней и хорошо порыбачили. Ночистояли холодные, а дни знойные, и всегда дул ветерок, даже в самое жаркое времядня. Приятно было в такую жару входить в холодную воду, а потом сидеть наберегу и обсыхать на солнце. Мы нашли ручей с такой глубокой заводью, что в нейможно было плавать. Вечерами мы играли в бридж втроем — с англичанином,любителем рыбной ловли, по фамилии Харрис, который пришел пешком изСен-Жан-Пье-де-Пор и жил в нашей гостинице. Он оказался очень славный и двараза ходил с нами на реку Ирати. Ни от Роберта Кона, ни от Брет и Майкла небыло ни строчки.

Когда я в то утро спустился вниз к завтраку, Харрис,англичанин, уже сидел за столом. Надев очки, он читал газету. Он взглянул наменя и улыбнулся.

— Доброе утро, — сказал он. — Вам письмо. Я заходил напочту, и мне дали его вместе с моими.

Письмо, прислоненное к чашке, ждало меня у моего прибора.Харрис снова углубился в газету. Я вскрыл письмо. Его переслали из Памплоны.Письмо было помечено «Сан-Себастьян, воскресенье»:

"Дорогой Джейк!

Мы приехали сюда в пятницу, Брет раскисла в дороге, и я привезее на три дня сюда к нашим старым друзьям, отдохнуть. Выезжаем в Памплону,отель Монтойи, во вторник приедем, в котором часу, не знаю. Пожалуйста,пришлите записку с автобусом, где вас найти в среду. Сердечный привет, ипростите, что запоздали, но Брет правда расклеилась, а ко вторнику онапоправится, и она почти здорова и сейчас. Я так хорошо ее знаю и стараюсьсмотреть за ней, но это не так-то легко. Привет всей компании.

Майкл."

— Какой сегодня день? — спросил я Харриса.

— Кажется, среда. Да, правильно: среда. Удивительно, какздесь, в горах, теряешь счет дням.

— Да. Мы здесь уже почти неделю.

— Надеюсь, вы не собираетесь уезжать?

— Именно собираюсь. Боюсь, что нам придется уехать сегодняже дневным автобусом.

— Какая обида! Я рассчитывал, что мы еще раз вместеотправимся на Ирати.

— Нам нужно ехать в Памплону. Мы сговорились с друзьямивстретиться там.

— Это очень грустно для меня. Мы так хорошо проводили здесьвремя.

— Поедемте с нами в Памплону. В бридж будем играть, и потом,там будет замечательная фиеста.

— Охотно бы поехал. Спасибо за приглашение. Но я все-такилучше побуду здесь. У меня осталось так мало времени для рыбной ловли.

— Вам хочется наловить самых крупных форелей в Ирати?

— Очень хочется. Там попадаются огромные.

— Я сам с удовольствием еще разок поудил бы.

— Давайте. Останьтесь еще на день. Будьте Другом.

— Не могу. Нам правда необходимо ехать в город, — сказал я.

— Очень жаль.

После завтрака мы с Биллом грелись на солнце, сидя на скамейкеперед гостиницей, и обсуждали положение. На дороге, ведущей из центра города кгостинице, появилась девушка. Она подошла к нам и достала телеграмму из кожанойсумки, которая болталась у нее на боку.

— Por ustedes?[8]

Я взглянул на телеграмму. Адрес: «Барнс, Бургете».

— Да. Это нам.

Она вынула книгу, я расписался и дал ей несколько медяков.Телеграмма была по-испански: «Vengo jueves Cohn».

Я показал телеграмму Биллу.

— Что значит Cohn? — спросил он.

— Вот дурацкая телеграмма! — сказал я. — Он мог послатьдесять слов за ту же цену. «Приеду четверг». Не очень-то вразумительно, правда?

— Здесь все сказано, что Кону нужно.

— Мы все равно поедем в Памплону. Нет смысла до фиестытащить Брет и Майкла сюда и обратно. Ответим ему?

— Почему же не ответить, — сказал Билл. — Надо соблюдатьприличия.

Мы пошли на почту и попросили телеграфный бланк.

— Что будем писать? — спросил Билл.

— «Приедем вечером». Вот и все.

Мы заплатили за телеграмму и вернулись в гостиницу. Харрисждал нас, и мы втроем отправились в Ронсеваль. Осмотрели монастырь.

— Это очень интересно, — сказал Харрис, когда мы вышли. — Нознаете, я как-то не умею увлекаться троими вещами.

— Я тоже, — сказал Билл.

— Хотя это очень интересно, — сказал Харрис. — Я рад, чтопобывал здесь. Все никак не мог собраться.

— Все-таки это не то что рыбу ловить? — спросил Билл. Емунравился Харрис.

— Ну еще бы!

Мы стояли перед древней часовней монастыря.

— Скажите, не кабачок ли там, через дорогу? — спросилХаррис. — Или глаза мои обманывают меня?

— Смахивает на кабачок, — сказал Билл.