– Ты останешься здесь?

– Не задавай глупых вопросов. Ложись и спи.

Для сна еще было слишком рано. Но Марисса глянула на подсохшее на простыне пятно и все же легла, не видя смысла спорить. И нехотя спросила снова:

– Чуть позже уйдешь?

Крайдин вдруг развернулся к ней и уставился своими черными глазами.

– Слушай, ведьма, тебе же сказано – спи. А то ведь я могу и всерьез приступить к супружеским обязанностям – хоть какое-то развлечение в такой гнусный день.

Марисса спешно натянула одеяло до подбородка.

– Не можешь! – заявила не слишком уверенно. – Ты обещал, что меня не тронешь! Главный пункт нашей сделки!

– Нет, я обещал, что заведу любовницу. Еще не успел, но собираюсь. Но если будешь так настойчива, то меня запросто хватит на вас обеих. Что ты глазищами своими лупаешь? Или уже ноги раздвигай, или лупать прекрати, – он даже приподнялся на локте, чтобы она угрозу поняла.

Марисса выбрала моментально, отвернулась и натянула одеяло еще повыше, закрываясь с головой. Но и сквозь уютный кокон она слышала его смех. Опять издевается. Этот ублюдок постоянно над ней издевается – да и ладно, терпимо. Пока его издевательства не переходят от слов к делу.

А ведь она теперь жена. Вот так чудесные девичьи мечты и разбиваются о реальность. Никакая девчонка о такой судьбе не мечтает, но жестокой судьбе плевать. Судьба всех топчет под своими ногами и смеется над людскими мучениями – этим самым смехом Крайдина Сорка. Это ничего. Надо потерпеть, потом и Марисса вдоволь посмеется.

Зря он, наверное, вообще ее целовал во время церемонии. Разозлить хотел – получилось. Отыграться хотел. Отыгрался, и попутно выяснил, что ведьмы привлекательны не только со стороны, как он раньше и предполагал. Всё в них, включая запах и вкус, создано для того, чтобы привлекать мужчин, сбивать их с толку безо всяких заклятий. А может, это ведьмовской приворот? Впервые Крайдин всерьез задумался об этом в ту самую брачную ночь, когда его новоиспеченная женушка сначала тяжко вздыхала, отвернувшись на другой бок, а потом наконец-то засопела.

Но все же он пришел к выводу, что сам себе это надумал. Ведь Нош ради Мариссы совершил убийство и без раздумий жизнью пожертвовал, Крайдин определенно ничего подобного не чувствовал: поставь сейчас на кон жизнь Мариссы и жизнь его матери или его собственную, Крайдин бы даже полсекунды не размышлял. Значит, никакого приворота – ведьма уже многократно доказала, что не способна даже на жалкое колдовство. Просто после смерти Найны у него не было женщин. Не то чтобы генерал таким образом оплакивал свою любовницу – о ее кончине он все еще сожалел и вспоминал о красавице с несвойственной ему тоской, но верность ей хранить в течение оставшейся жизни не собирался. Все было не до того: возвращение на родину, подготовка к свадьбе, и вот она самая. Теперь Крайдин лежит на своей стороне кровати, а может думать лишь о том, как долго у него не было женщины.

Ушел из ее спальни он только под утро, Крайдин вообще за годы походов привык подъемам спозаранку. Больше всего ему хотелось съездить в поместье и успокоить мать – пусть и она знает, что теперь придется просто подождать, а реальной угрозы ей нет. Рай не осмелится! Крайдин ведь продемонстрировал смирение, вон, даже невесту как следует поцеловал на глазах у недоуменной публики, и Рай должен хорошо понимать, что заложница ценна только пока жива и невредима.

Хотя… Рай все равно легко не отделается. Крайдин не был истинным врагом короне, но корона сделала из него истинного врага. Свадьба еще эта бесова. Крайдин никогда прежде не чувствовал себя таким униженным. Он, наверное, даже в младенчестве не был настолько безобидным, смиренной беззубой овцой. О, он мог бы простить младшему братцу многое, но это чувство он ему точно припомнит. Дня через три можно будет поднять вопрос о посещении матери – заговорщица или нет, но традиция предписывает получить ее благословение. Поднять вопрос, да. Униженно попросить. Крайдин и попросит, пополам не переломится, зато поставит в мысленный список еще один крестик. У Рая, должно быть, отказало чувство самосохранения, раз он все еще не чувствует, как чернеет над ним небо. Умишком брат, вероятно, пошел в свою тупую мамашу, поскольку их отец был мудрым правителем – он все сделал для того, чтобы ни у кого и мысли не возникало о дележке власти. Все развалилось уже после его смерти, до коронации Рай успешно строил из себя рассудительную тихоню, даже Крайдина в заблуждение ввел.

А пока заняться ровным счетом было нечем. Крайдин проверил расходы – его хозяйство было в исправном порядке, не зря на поиски управленцев мать потратила столько сил. Удостоверился, что жалованье всем солдатам выплачивается. Распорядился, чтобы «молодой госпоже» носили еду в ее комнату. Но если она горит желанием спускаться в столовую, то пусть не препятствуют… однако напомнят, что трапезу с ней будет делить любимый муж. Это на всякий случай, чтобы у нее аппетит пропал. Охрану от ее комнаты отпустил. Брак уже заключен, Мариссе бежать некуда и незачем – угрозы о ведьмах все еще действуют. Все же так лучше, чем слухи, что он держит жену в собственном доме силой.

После, скорее от нечего делать, Крайдин прошелся по замку, разглядывая служанок. Ни одна из них не была достаточно хороша, чтобы поднять ему настроение. Тоже, кстати, материно участие – она со смехом настаивала, что красавица и уродина чистят котел одинаково, но красавицу отвлекают намного чаще. Хотя теперь ему сгодилась бы красотка, чистящая котел – могла бы даже руки не мыть, все равно руки бы Крайдин ей связал за спиной, чтобы не мешались.

Очень кстати посыльный принес приглашение «выпить по чарке в честь возвращения домой» от своего полковника Хореса, верного подчиненного и боевого друга. Очень хороший знак – не все решили держаться в стороне от генерала, так сильно подмочившего репутацию. Крайдин не хотел снаряжать экипаж, он мог и верхом, но статус незаконного, но признанного сына короля с юных лет обязывал его хотя бы в столице соблюдать этикет. Жители издали узнавали его крытую повозку без специальных опознавательных знаков и теперь кричали даже восторженнее, чем раньше, приветствуя своего героя. Похоже, эти из тех, кто о вчерашнем событии еще не знает.

Хорес был уже заметно на хмеле – щеки раскраснелись, как если бы старый служака собирался на них яичницу жарить. Крайдин присел к нему за столик чуть в стороне от остальных: этот кабак хорош, престижен, видывал гостей разной степени почетности, но все равно хозяева предусмотрительно отделили небольшую зону от остальных, чтобы некоторым посетителям не досаждали. Генерал положил на край стола один золотой и махнул разливальщику, чтобы не медлил. Однако вместо парнишки прискакал знакомый шинкарь, выпучил и без того выпученные глазенки и запричитал:

– Что вы, милорд! За счет заведения – от сего дня и вовеки веков! Правду поговаривают, что по всему Накхасу налоги снизят, раз уж столько земель к казне присоединили? Или правильно говорить «по старому Накхасу»? – он задумался над прежним значением, ведь назвать привычным родным словом все новые земли язык не поворачивался. Однако мужичок очнулся и продолжил изливаться восторгами: – Да если после этого с вас какой накхасит плату возьмет, знайте – не накхасит то, а демон в человечьем обличии!