Она оборвалась на полуслове. То ли его взгляд заметила, то ли сама начала разглядывать. Им в самом деле раньше не приходилось вот так беседовать, хотя в лицо она брата короля, конечно же, знала. Хорес не преувеличил – вдова не просто хороша, она сравнилась бы с самой Найной. Высокая, почти ростом с генерала, черноволосая, черноглазая. И от волнения дышит так, что грудь под воздушной тканью пеньюара заметно вздымается. И, раздери Крайдина бесы, если эта грудь не воплощение совершенства – полная, крутая, возвышающаяся над тонкой талией.

Улыбка на ее губах стала другой – более открытой, почти призывной. Надо бы соблюсти этикет, поболтать о каких-то мелочах, выпить вместе. Но Крайдин слишком устал, чтобы кого из себя корчить. Особенно после ее тихого удивления:

– Почему вы так смотрите, милорд?

Такие вопросы таким тоном задают, только когда точно знают ответ. Потому и нет необходимости что-то дополнительно объяснять. Крайдин в два шага преодолел расстояние между ними, взял ее за талию и развернул, прижимая к стенке. Графиня невольно выдохнула.

– Милорд…

– Зови меня Крайдин Сорк, – ее имени он так и не спросил, а Хорес вряд ли называл вдову по имени. Да и какая разница?

Она усмехнулась и поймала его губы, позволяя задирать подол и гладить уже по обнаженной коже. Едва раздвинув ей бедра, Крайдин вошел одним толчком, лоно приняло его с той же жадностью, как губы женщины принимали его поцелуи. Он вколачивался в нее мощно, не давая себе времени опомниться. И что-то ему не нравилось в их общей страсти. Стоны ее не нравились, крики блаженства не нравились. Вдова определенно не строила из себя недотрогу, но Крайдину все происходящее отчего-то казалось каким-то спектаклем, в котором они оба участвуют – добровольно, но только играя роли.

Кончив в нее и не заботясь о ее удовольствии, он просто отстранился, подтянул шнурок на штанах, развернулся и отправился на выход.

– Ты больше не придешь, Крайдин? – раздался сзади довольно спокойный голос.

– Вряд ли, – ответил он, не оборачиваясь. – Найди себе мужа. Ты слишком хороша, чтобы быть одинокой.

Отпустил экипаж, решив потратить несколько часов на пешую дорогу и раздумья. Все-таки приворот. Злобная ведьма каким-то образом его приворожила. Может, она сама не догадывается о своем даре, но о нем догадался Крайдин. А как иначе объяснить его желание зажмуриться и, открыв глаза, увидеть рыжие волосы и привычную ненависть во взгляде? Графиня чудесна – сложно вообразить лучше. А ему надо было, чтобы она стонала другим голосом. Всего-то. Это точно приворот.

А ведь и с Найной в конце он испытывал похожую неудовлетворенность, просто не так отчетливо. Может ли заклятие набирать силу постепенно, усиливаясь с каждым днем, с каждым взглядом на эту тварь? А именно с поцелуем вышло на новый, уже явно осознаваемый виток.

Войдя в замок уже под утро, он уверенно направился в спальню Мариссы. Открыл дверь и замер на пороге. Ведьма спала, а эти треклятые волосы разметались по подушке. Зачем ей его привораживать? Ведь она ненавидит искренне, неподдельно. У нее есть причины для ненависти, вряд ли ей зачем-то могла понадобиться его любовь. Разве что заставить его самому себе перерезать глотку? Но до этого он ведь успеет многое с ней сделать. Подмять под себя, войти в нее, разорвать девственную преграду, стать ее первым мужчиной. Заставить ее стонать, извиваться под ним… И привораживать еще сильнее, если дело в любых их взаимодействиях.

Он вышел, не в силах больше смотреть на безмятежное лицо, которое делало из всегда контролирующего себя Крайдина какого-то эмоционального подростка. Прикрыл дверь и отправился к себе с твердым намерением спать до самого вечера. Вероятно, наступил тот самый редкий случай, когда Крайдин нарушит свое слово. Он не заведет постоянную любовницу, напряжение не уходит с другими женщинами, оно, наоборот, копится и поселяет в его животе зверя.

Кажется, его осторожно будила служанка:

– Господин! Госпожа ссылается на треволнения, просит успокоительных трав. Можно ли дать?

Кажется, он сквозь дремоту ответил:

– Дайте ей все, лишь бы мне на глаза не попадалась.

Вспомнилось это уже за ужином, когда Крайдин спустился в столовую и неожиданно обнаружил там свою жену. Она даже вырядилась в какое-то вполне приличное темно-зеленое платье, спасибо служанкам – позаботились о ее гардеробе.

– Кто-то соскучился по супружеской ласке? – поддел он ее. – Так намекнула бы, я бы тотчас примчался.

Марисса даже не поморщилась и сама разливала вино по бокалам. Ответила буднично, будто бы такие разговоры у них были в порядке вещей:

– Нет. Просто подумала, что нам пора хоть как-то общаться. Ну, раз уж нам бок о бок век коротать, пока один не уйдет за линию тьмы, – и зеленые глазки предвкушающе блеснули помимо ее воли.

Крайдин усмехнулся и занял место во главе стола. Общаться ей приспичило, ну да. Задумала что-то, не иначе. И с первого же глотка он понял, что именно. Но дождался, пока Марисса усядется с другой стороны, и заявил со смехом:

– Отравить меня решила?

Она усердно ковырялась вилкой в гуляше. Ответила, не поднимая лица:

– Не думаю, что ядом можно загубить змею.

– Что ж ты за ведьма такая, раз даже в травах не разбираешься? Этим ты даже пса не отравишь – слабое успокоительное, такое больным дают. А пахнет хорошо – в любом вине распознаешь.

Вот она и скривилась, а то уж какой-то непорядок был.

– Это только для тех, кто в вине хорошо разбирается, Крайдин Сорк. Позабыла, что ты пьешь даже успешнее, чем воюешь.

– Хотела, чтобы я крепче уснул? А потом что? Прирезать меня во сне? Так мне для того бочку этого отвара надо выпить.

– Запомню, Крайдин Сорк. У нас вся жизнь впереди для тысяч попыток.

Крайдин кивнул служанке, чтобы подбежала:

– Вылей это куда-нибудь. Принеси другую бутылку. И больше не давай госпоже успокоительных сборов, она все равно не умеет ими пользоваться.

Служанка побледнела и пролепетала:

– Конечно, господин.

Марисса же без зазрения совести пододвинула к себе салат с вареной кукурузой. Порядка ради, Крайдин сейчас должен был вытащить ее в конюшню и выпороть кнутом, чтобы навсегда охотку отбить пытаться ему навредить. А вместо этого он явно испытывал желание совсем иного рода – Марисса тоже бы кричала, но совсем не так, как от кнута. И тем не менее безнаказанным подобное оставлять ни в коем случае нельзя. Сегодня ее попытка оказалась нелепой, а завтра она придумает что-то поудачнее. Такое поведение надо рубить на корню, чтобы в собственном же замке за здоровье не беспокоиться.

– Ты будешь наказана, – спокойно констатировал он.

– Да кто бы сомневался! – ее, кажется, угрозы уже не страшили. – Потому и наедаюсь впрок, на случай, если не только побьешь, но и запрешь надолго. Я как-то уже пообвыклась, что с тобой всегда холодно и голодно.