— У меня все прекрасно, — успокоил я его. — А прервали насспособом, который выпадает раз в жизни. Не беспокойся.

— Ты кажешься чуточку взволнованным.

— Это оттого, что приходится страшно долго идти снизунаверх, когда все силы вселенной сговорились затормозить меня.

— Не понимаю.

— Сегодня был тяжелый день, — пояснил я. — До скорого.

— Я хотел бы еще немного поговорить с тобой об этих грозах иновом Лабиринте, и…

— Позже, — твердо сказал я. — Я жду вызова.

— Извини. Спешить незачем. Я свяжусь потом.

Он прервал контакт и я протянул руку к щеколде. Одновременноя думал, будут ли все довольны, если я превращу Призрак в автоответчик.

Я повесил плащ на Ясру, а пояс с оружием на столбик кровати.Почистил сапоги, вымыл лицо и руки, откопал самую шикарную белоснежную рубашкусплошные кружева, манжетики, парча и тесьма — и надел ее, заправив в серыебрюки. Потом почистил щеткой темно-пурпурный пиджак, тот самый, на который яоднажды наложил заклятье, заставляющее носящего его казаться более обаятельным,остроумным и заслуживающим доверие, чем в действительности. Для примененияпиджака случай казался вполне подходящим.

Когда я причесывал волосы, раздался стук в дверь.

— Минутку, — отозвался я.

Я закончил причесываться, а затем подошел к двери, отодвинулзасов и открыл ее.

Там стоял Билл Рот, одетый в коричнево-красное, выглядящийсловно стареющий кондотьер.

— Билл! — Я стиснул ему руку и ввел к себе. — Рад видетьтебя. Я только что освободился от нехороших хлопот и собираюсь отправиться зановыми. Я не знал, находишься ли ты во дворце или еще где. Собирался проведать,как только немножко разберусь с делами.

Он улыбнулся и дружески ткнул меня в плечо кулаком.

— Я буду на обеде, — ответил он. — И Хендон сказал, что тытоже будешь там. Однако я подумал, что лучше будет зайти к тебе и прогулятьсявместе, поскольку там будет это посольство из Бегмы.

— О! У тебя есть какие-то новости?

— Да. Есть какие-нибудь свежие сведения о Люке?

— Я только что говорил с ним. Он заверяет, что вендеттазакончена.

— Есть какая-нибудь вероятность, что он захочет посетитьслушание, о котором ты меня спрашивал?

— Судя по его тону — нет.

— Очень жаль. Я проделал кучу исследований, и для защиты вделе о вендетте есть кое-какие хорошие прецеденты — например, был случай ствоим дядей Озриком, ополчившимся на весь королевский род Карма из-за смертисвоего родственника по материнской линии. Оберон, между тем, поддерживал тогдас Кармой особенно дружеские отношения, а Озрик убрал троих. Однако при слушаниидела Оберон оправдал его, основывая свое решение на предыдущих случаях, и пошелдаже еще дальше, вынеся своего рода общее постановление.

— Оберон также отправил его на особо опасную войну, —перебил я, — с которой он и не вернулся.

— Об этой части дела я не знал, — сказал Билл, — но в судеон выкрутился отлично.

— Мне не придется напоминать об этом Люку, — сказал я.

— О какой части дела?

— И той, и другой.

— Это не главное, зачем я пришел к тебе. Происходит кое-чтои в военном плане.

— О чем ты говоришь?

— Куда легче будет показать тебе, — объяснил он. — Этозаймет лишь минуту.

— Ладно. Пошли, — согласился я и последовал за ним вкоридор.

Он пошел впереди, направляясь к черной лестнице, спустился исвернул у ее подножия налево. Мы прошли мимо кухни и последовали по коридору,свернувшему в глубину дворца. Когда мы проходили по нему, я услышал сверхугрохот и взглянул на Билла. Тот кивнул.

— Вот это-то я и услышал раньше, — сообщил он мне, — когда япроходил мимо. Вот поэтому-то я и решил идти этим путем. Здесь все вокругвызывает у меня любопытство.

Я кивнул, понимая это чувство. Особенно когда понял, чтозвуки доносятся из главной оружейной палаты.

В центре этого находился Бенедикт, разглядывавший ноготьбольшого пальца через дуло винтовки. Он сразу поднял глаза и наши взглядывстретились. Вокруг него передвигалась дюжина ратников, переносивших оружие,чистивших его, расставлявших его.

— Я думал, ты в Кашере, — удивился я.

— Был, — обронил он.

Я дал ему возможность продолжать, но так ничего и недождался. Бенедикт никогда не славился болтливостью.

— Похоже, ты готовишься отражать нападение, — заметил я,зная, что порох здесь бесполезен, а имевшиеся у нас боеприпасы действовалитолько в районе Амбера и определенных примыкавших королевств.

— Всегда лучше упредить опасность, — вымолвил он.

— Ты не хотел бы уточнить? — попросил я.

— Не сейчас, — ответил он, дав ответ вдвое длиннеепредвиденного мною и подающий надежду на будущее просвещение.

— Нам следует окапываться? — продолжал допытываться я. —Укреплять город? Вооружаться?

— До этого не дойдет, — отрезал он. — Иди туда, куда шел.

— Но…

Он отвернулся. У меня возникло ощущение, что разговорокончен. Когда он проигнорировал последующие несколько вопросов, у меняпоявилась уверенность и, пожав плечами, я повернулся к Биллу.

— Пошли, поедим, — предложил я.

Когда мы вернулись в коридор, Билл тихо спросил:

— Имеешь ли ты какое-нибудь представление о том, что этозначит?

— Далт близко, — предположил я.

— Бенедикт был с Рэндомом в Кашере. Далт, возможно, причинилбеспокойство именно там.

— У меня такое ощущение, что он ближе.

— Если Далт захватил в плен Рэндома?

— …Невозможно. — От этой мысли я почувствовал легкийхолодок. Рэндом когда угодно может козырнуться сюда… Нет. Когда я говорил озащите Амбера, а Бенедикт сказал: «До этого не дойдет», у меня сложилосьвпечатление, что он говорит о чем-то близком и скором. И о чем-то, с чем он, поего мнению, может справиться.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — согласился он. — Но онсказал тебе также, что не будет строить укрепления.

— Если Бенедикт считает, что нам не нужно строитьукрепления, то значит нам не нужно строить укрепления.

— Вальсировать и пить шампанское, пока не грянут пушки?

— Если Бенедикт говорит, что можно…