принес свежесть и позолоту. Мужчины в деловых костюмах покидали торговый квартал Мэйфэр, сняв галстуки и расстегнув воротники. Мы выгребали против течения толпы разодетых в тройки служащих, стекающихся к Олд-Комптон-стрит.

– Тормозни, я хочу еще курнуть, – сказал Дил, схватил меня за руку и затащил в нишу ближайшего подъезда.

– Эй, мы уже опаздываем, – попробовала возразить я.

– Да они придут еще позже.

Мы стояли очень близко друг к другу, наши тела практически соприкасались, и меня поразило, что до того ночного происшествия в Или, о котором мы так и не поговорили, я бы даже не заметила этого нюанса. И в этот самый момент мне показалось, что мои чувства обострились настолько, что я начала улавливать его малейшие телесные проявления: я думала, что чувствую в его дыхании запах спиртного, которое он употреблял еще до нашего пива. Я содрогнулась при виде его обгрызенных ногтей. Выхватив у него сигарету, я глубоко затянулась. И вот снова влажный фильтр сигареты вызвал во мне совершенно новые импульсы. Странно, но я хотела сказать ему об этом. А самым противоестественным из всего этого оказалось то, что я просто не могла выдавить из себя слова: «Эй, это так странно. Я сейчас так явно осознала твое физическое присутствие!» Цензура была неизученной стороной нашей дружбы. И поскольку никто из нас не осмелился сказать: «Ну вот, у нас был секс», – значит, теперь все больше и больше дум останется болтаться между мыслью и словом. Если и дальше так будет продолжаться, не зачахнет ли наша дружба? Или же наши отношения внешне останутся дружественными, но по сути превратятся в формальность? Я поклялась себе обсудить с ним все это сегодня же – после ужина, когда мы распрощаемся с его родителями, я непременно открою свои карты.

Дэвид и Шэрон, как и предсказывал Дил, прилично задержались.

– Давай закажем бутылочку чего-нибудь, – предложил Дил, когда мы уселись за столик.

– Может, лучше подождать?

И тут объявились они – его родители, непостижимым образом заполнив собой все пространство. Весь ресторан заметил их появление: бархатистое и раскатистое «Добрый вечер» от Дэвида, словно он обращался к зрителям переполненного театра, а затем объявление от Шэрон: «У нас заказан столик, у моего сына день рождения!»

Дальше – объятия и восклицания, пальцы Шэрон, мерцающие драгоценными кольцами, теребят мои щеки, долгие дебаты по поводу винной карты и, наконец, остановка на фокачче с оливковым маслом и бальзамическим уксусом под большие бокалы восхитительного бургундского. Дил еще заказал себе двойной джин с тоником. Затем еще тридцать минут пересудов с набитым ртом, в течение которых Дэвид и Шэрон определялись, что заказать из еды (Шэрон все не могла решить, чего ей больше хочется – венского шницеля или шукрута по-эльзасски, поэтому она заказала шницель для себя и шукрут для Дэвида, при условии что он поменяется с ней, если шницель ей не понравится).

– Джони! – Развязавшись с меню, Шэрон добралась и до меня. – Что ты пишешь? Так же стихи? Давай, рассказывай мне все!

Я замялась. С другой стороны стола на меня был устремлен добрый взгляд Дэвида (копия глаз Дила), на его лице отражались все страдания мужчины, которому было неудобно за настойчивость своей жены и который в то же время страстно ее обожал.

– Да, пока стихи. С некоторыми экспериментирую, чтобы сделать из них песни. Правда, это сложно, потому что у меня нет возможности заниматься на пианино у Фионы.

– У мозгоправа нет пианино? – вспыхнула Шэрон.

– Нет.

Шэрон издала фыркающий смешок, означающий, что комментарии излишни.

– Еще написала пару рассказов, – продолжила я. – Не знаю. В начале лета я чувствовала прилив творческих сил, а сейчас… Тяжело каждое утро садиться писать, когда знаешь, что в любую минуту могут позвонить и нужно будет бежать в школу забирать детей.

– Старо как мир! – рубанула Шэрон. – Добро пожаловать в ряды женщин-творцов! Подожди, вот появятся у тебя собственные, тогда и попробуй выкроить время на творчество. Нет, тебе нужна дисциплинированность, Джони, именно сейчас, пока ты молода. Это странно, что ты добровольно влезла в хомут няньки! Кстати, а что твой мозгоправ? Она может сказать что-нибудь по этому поводу? Ты думаешь, что ты занята? Да в твоем распоряжении все временное пространство! Все течение мирового времени у твоих ног. Вас это обоих касается, – переключилась она на Дила. – Этот персонаж тоже постоянно твердит, что у него нет времени прыгнуть в автобус и приехать повидаться с матерью.

– Я грызу аспирантуру, что ты от меня хочешь? – сказал Дил, миролюбиво улыбаясь.

– Вот когда я училась в Калифорнии, – начала Шэрон и пустилась в длинную историю, которая началась с нелегких взаимоотношений с занудной соседкой Дианой и закончилась наказанием пошляка профессора Калифорнийского университета, который набросился на нее, когда они совместно раскуривали косячок возле кампуса. Целая глава была посвящена дотошным описаниям ощущений Шэрон от прикосновения густой бороды профессора к ее лицу.

– И я пнула его! – воскликнула Шэрон. – Пнула прямо по лодыжке и сказала: «Какой позор!»

Вид у нее был откровенно разгневанный. Всякий раз, когда Шэрон пускалась рассказывать какую-нибудь историю, казалось, что она переносится во времени прямиком на место действия.

– Мама, – обратился Дилан, который все это время смотрел на Шэрон с нескрываемым раздражением, – а какое отношение это имеет к нам?

Уже на улице я поблагодарила Дэвида за ужин.

– Да на здоровье, на здоровье. – Он радушно замахал руками в ответ.

Траекторию движения Дила от дверей ресторана до проезжей части, где мы благополучно усадили его родителей в такси, нельзя было даже приблизительно назвать прямолинейной. Он раскраснелся, а язык начал заплетаться. Но к тому времени и я выглядела ненамного лучше.

– Приезжайте к нам в гости! – хором выкрикнули с заднего сиденья такси Шэрон и Дэвид. – Мы и твоих родителей пригласим, Джони, столько времени уже не виделись!

– Было бы здорово, – отвечала я. – Спасибо!

– С днем рождения, Дилан, мой мальчик, – пустив скупую слезу, сказала Шэрон и прошептала: – Хаим шели[22].

– С днем рождения, дорогой! – присоединился Дэвид.

– Куда теперь пойдем? – спросил Дил, как только отъехало такси.

В конце концов мы оказались в подвале клуба «Св. Мориц», смахивающего на маленький дайв-бар, где точно можно было натанцеваться. Я отписалась всем остальным, приглашая их присоединяться.

«У меня до сих пор похмелье, подруга, извини», – пришло от Милы.

«На свидании. Может, позже, но надеюсь, что нет – этот парень настоящий Адонис», – отписался Пэдди.

«Перекусываю – увидимся через двадцать минут», – от Найла.

Первой появилась Джесс.

Застолбив за собой маленькую кабинку, мы попрятали наши сумочки под