куртки и пошли танцевать. Диджей предпочитал музыку в стиле ска, раскачивающийся ритм которой пьянил меня еще сильнее или, наоборот, подсказывал мне, насколько я уже и так пьяна. Найл оказался на удивление приятным танцевальным партнером, отчасти потому, что забавно было наблюдать, как ему это нравится. На первый взгляд Найл казался увальнем, но в танце он преображался. Просто целиком отдавался чувствам. И нам с Джесс было на руку иметь рядом двух парней – для предотвращения нежелательных приставаний.

Возраст большинства посетителей клуба навевал ощущение собственной старости. Новоиспеченные совершеннолетние мальчики и девочки, рожденные, скорее всего, уже в новом веке, смущенно толклись вокруг нас. Один парнишка в панаме пытался привлечь внимание девчонок, дергаясь точно на рейве – его пульсирующие конвульсии совершенно не ложились в такт звучащему фанковому регги. Он то и дело натыкался на Найла, который терпеливо игнорировал доставляемые им неудобства. Похоже, что парни в таком возрасте не могут танцевать без напускной иронии, в то время как девчонки танцуют только парами, взявшись за руки и задрав носы. Меня накрыло волной симпатии к одной из таких пар, танцующих рядом, и я улыбнулась им. Они вытаращились на меня как на умалишенную, а потом захихикали, уткнувшись друг в дружку. У одной из них на зубах поблескивали брекеты.

Мы с Джесс решили перевести дух и прикупили пару бутылок дорогущего ямайского пива «Ред Страйп».

– Как прошло с мамой? – прокричала я в ухо Джесс.

Она закатила глаза и залпом ополовинила бутылку пива. Я рассмеялась.

– Как бы я ни пыталась избегать этой темы, – закричала в ответ Джесс, – она все равно всплывает под тем или иным соусом.

Я сочувственно закивала, зная, что она имеет в виду тему своей сексуальной ориентации, по поводу чего у Лин имелся неистощимый арсенал колких замечаний.

– Может, она сама задавила в себе эту склонность, – пустилась я в размышления, – и поэтому теперь злится на тебя?

Джесс посмотрела на меня так, будто я только что отвергла факты изменения климата на Земле.

– Извини, – смутилась я, сжимая ее запястье. – Прозвучало грубо?

– Не знаю, – ответила Джесс, пожимая плечами. – Наверное, нет, если не считать, что я постоянно вынуждена переваривать ее издевки. И еще я думаю… – Высвободив руку из моих тисков, Джесс поднесла горлышко бутылки к губам и продолжила: – Я думаю, что тебе не следует все так глубоко анализировать.

– Черт, извини, подруга. Это Фиона на меня так действует.

Послышался чей-то отчаянный вопль, загудели крики – звериное рычание мужской агрессии. Мы выскочили из нашей кабинки – на танцполе суета: здоровенный вышибала тащит Дила к выходу, у того кровоточит нос. Панамку сдерживает один из его приятелей – у него разбита губа, – еще несколько парней задирают Дила оскорбительными выкриками. Найл пытается разрядить обстановку, словно папаша, полный самообладания, он удерживает Панамку за плечи.

– Блядь! – выругалась я и повернулась к Джесс, которая с ужасом взирала на все происходящее.

Собрав наши вещи, мы подхватили Найла и потащили к выходу. На улице Дил сцепился с вышибалой.

– Ты это, блядь, серьезно? – орал он. – Этот зарвавшийся молокосос первый полез в драку, а ты вышвыриваешь меня?

– А ты имеешь что-то против? – Физиономия вышибалы лопалась от наглого самодовольства. Он был раза в три крупнее Дила.

– Хватит, дружище, – вмешался Найл, вставая между ними.

– Пошел ты, ебаный халдей, – сплюнул под ноги вышибале Дил.

– Дил! – завопила я в отчаянии.

– Это ты на что намекаешь, а? – явно распаляясь, прорычал вышибала.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я, – не унимался Дил, которого Найл настойчиво отстранял от соперника. – Тебе дали крошечную власть, и ты возомнил, что ты теперь тут главный, – продолжал хрипеть Дил, и по его лицу струилась алая кровь.

– Уймите своего друга, – обратился вышибала ко мне и Джесс.

– Да, конечно, – первая среагировала я, – мы отведем его домой.

– Просто цирк бродячий, – сказала Джесс, сдерживая смех, когда мы засеменили по Уордор-стрит.

– Мелкий говнюк, – ворчал Дил, утираясь рукавом.

– Так что там произошло? – спросила я.

– Да этот парень в панаме, – взялся рассказывать Найл, – все натыкался и натыкался на нас. А потом сработал эффект домино – парень врезался в меня, я в Дила, а он в девчонок. Одна возмутилась, шум подняла, хотя на самом деле с ней ничего не случилось, ну совсем ничего.

– Внимания захотелось, – вставил Дил.

– Ага, чересчур захотелось, – продолжил Найл. – Короче, этот прыщ решил заделаться мачо и защитить ее запятнанную честь. Без всякого предупреждения он просто заехал Дилу исподтишка, мелкий трус.

– Я почувствовал удар и почти сразу привкус крови. Кстати, как там, совсем плохо? Черт, щиплет. Меня уже много лет не били по физиономии, я и забыл, как это больно.

На Сохо-сквер пахло мочой. Было еще тепло, воздух мягкий и влажный. Мы усадили Дила на свободную скамейку и постарались привести в порядок. Вскоре Джесс извинилась и поспешила к метро, чтобы успеть на последний поезд. Спустя некоторое время у Найла, судя по всему, иссяк разговорный ресурс, и он, предварительно взяв с нас обещание позаботиться друг о друге, ушел.

– Пойдем в Милройз? – предложил Дил, когда мы остались одни.

– Боюсь, тебя не пустят в таком виде, дружище.

– Да я уже совсем не пьяный. Этот дуболом меня протрезвил.

– Ты весь в крови, придурок.

– А! Ясно… Тьфу, – сплюнул Дил. – Послушай, подруга. Мне двадцать шесть! День рождения миновал, и теперь я просто двадцатишестилетний олух с окровавленной рожей в зассанном Сохо.

Я рассматривала памятник Карлу II и силилась выдать какую-нибудь шутку, сравнивая Дила с королем, но ничего не шло на ум.

– Мила как-то рассказывала мне про такое явление, как возвращение Сатурна. – Я решила зайти с другой темы.

– Что это?

– Возвращение Сатурна. Короче, когда мы рождаемся, Сатурн находится в определенной точке орбиты по отношению к Земле, а поскольку Сатурн находится намного дальше от Солнца, чем мы, то и орбита у него значительно больше. Чтобы снова оказаться в той же точке орбиты по отношению к Земле, у Сатурна уходит около двадцати семи лет.

– И что?

– Ну, я думаю, что мы все проходим через определенные изменения каждые двадцать семь лет. Потому что Сатурн оказывает мощное влияние.

– Чушь, – поморщился Дил. – А почему бы не возвращение Юпитера, тогда? Или Меркурия? Просто орбитальный период совпадает с социальными обязательствами, которые наваливаются на нас после двадцатипятилетнего возраста.

– Может быть, – спасовала я.

– Мне просто надо уехать из города, – задумчиво сказал Дил. – Вот и все.

– Скоро, – бодро пообещала я. – Я почти всех завербовала в Корнуолл.

– «Где сланец сыпется в прибой»[23].

– Что