— Дык помочь бы… — неловко заикнулся кто-то в толпе.

— Дык помоги, коли жить надоело!

— Ох, пропал князь! Совсем пропал! Жалко.

— Ну, пойду Ермолая Потапова порадую, что ему дорогу до мельницы не чистить…

Снеженика наблюдала за всем как в замедленной съемке. Перед глазами проносились смазанные образы, звучал бабий гомон, скакали друг через друга переливчатые солнечные зайчики. Мозги сбились в кучу, а разум будто сразу отключился: ни размышлений, ни логики. Ни одного мало-мальски разумного сомнения, только одна ясная мысль: человек же тонет! А они стоят и просто смотрят!

Сама не понимая, что делает, она скинула шубейку и выхватила бадик из рук первой попавшейся бабки.

— Глашка! Ты-то куда лезешь! Вот бедовая девка, потонешь ведь! — завопили из толпы.

Осторожно, почти на четвереньках, добралась до саней, где уже по шею в воде бултыхался Долгомышкин, цепляясь окоченевшими руками за лед.

— Держись! — заорала, перекинув ему палку. — Шубу! Шубу сними!

— Тут либо держись, либо сними! — булькнул князь.

— А надо и то, и другое!

— Санями прижало, пошевелиться не могу! Надо ждать, пока утонут!

Сани снова просели, темная утроба ухнула подо льдом, издавая чавкающий звук, словно сам дядька Водяной заглотил, и кромка льда пошла мелкими трещинами. Сейчас раскрошится — и все!

— Хватай!

Раздался оглушительный хруст. Лед затрещал, мелькнули полозья, вода гулко булькнула и сомкнулась, увлекая сани вместе с князем за собой в ледяную бездну. На берегу завизжали, кто-то повалился в обморок.

Снеженика бросила палку, упала на живот, окуная руки в воду. Надрываясь изо всех сил, подтащила князя за меховой воротник. Тот плевался и отфыркивался.

— Гляди, как цепляется! Во девка! Брось его, Глашка, на кой он тебе?

— Дык замуж захочешь, не так цепляться начнешь!

Глаза князя излучали отчаяние.

— Бросай… — посиневшими губами вымолвил он, — не выдюжишь…

— А вот фиг вам, Василий… как вас там по батюшке… Не отпущу! — сквозь зубы прошептала Снеженика и закричала, срывая голос: — Шубу снимай!

Лед рядом затрещал и просел под грузным телом Ефима.

— Не подходи! — заорала ему Снеженика, и тот остановился как вкопанный. — Не выдержит! Иначе все утонем!

Князь еще цеплялся за кромку льда руками, но тяжелая шуба тянула на дно, Снеженика из последних сил удерживала его за ворот сюртука.

— Бросай! — прошипел князь, хватая ртом воду. — Тебе, девке, из без шубы меня не вытянуть!

Снеженика и ахнуть не успела, как рука соскользнула, и темные воды сомкнулись над головой царского посланника.

— Эх, хороший мужик был князь, — грустно вздохнули в толпе. — Дык, наливай, как говорится, не чокаясь…

— Помолимся за упокой души раба божьего Василия… — громовым басом затянул отец Игнат, тоже случившийся с прихожанами поблизости, а бабы с воем подхватили.

— Ой, ё-ёй! — голосили бабы. — Потонул все-таки. Так и не выйдет замуж Глашка горемычная! Последнего жениха в реке потопила…

— Вылезай, непутевая! — орали ей с берега. — Хватайте ее за косу, да тяните, покуда она следом за своим ненаглядным в омут не бросилась!

— Эх, Василий, Василий…

Снеженика в ужасе смотрела, как расползается полынья, наполненная ледяным крошевом. Как расходятся темные круги, да ходит ходуном и гудит лед. Где-то там, под ним, опускаются на дно сани и человек! Которого она не спасла!

Справа охнул Ефим. Темные круги поплыли перед глазами Снеженики, к горлу подкатила тошнота.

Из воды показались пузыри и мокрая рука. Князь исхитрился скинуть шубу и в последней отчаянной попытке уцепился за лед.

— Живой! — ахнули в толпе. — Какой живучий князь попался!

— Помолимся за здравие раба божьего Василия, — тут же сменил пластинку отец Игнат, — да за чудесное избавление…

— Дык, чокаясь, что ли? Ну, тады, за князя. Дай бог ему здоровья!

— Помогите! — отчаянно закричала Снеженика, хватая князя за руку. — Да помогите, что же вы стоите? Сама не осилю!

Князь вытащил вторую руку, подтянулся, но на этом силы оставили его. Снеженика, срывая ногти, как смогла вытянула его на лед почти наполовину и рухнула, понимая, что дальше не сдюжит, сейчас отпустит — и все насмарку.

И тут на лед выскочил герой. Красный петух с белым хвостом метнулся к обессилевшей девушке, схватил ее клювом за юбку и отчаянно потянул на себя. Петух надрывался, расправив крылья, скользил лапами по мокрому льду, но упрямо тянул изо всех своих куриных сил.

Приободренная неожиданным союзником, Снеженика стиснула зубы.

Народ замер, любуясь неожиданным зрелищем. Со стороны они представляли собой этакое новое прочтение «Репки». Только кошки с мышкой не хватает.

— Ой, батюшки! — выдохнули в толпе. — Никак сам Клёкот Петрович за князя вступился.

— Петух вступился, а ты боишься! Срамота! — заголосили бабы.

По толпе пробежался рокот возмущения с нотками обвинения.

Князь не удержался на льдине, соскользнул и опять ушел под воду. Снеженика, окунув руки почти по плечи, успела подхватить. Она лежала на льду и понимала, что он уже не проявляет признаков жизни. Поднатужившись, снова подтянула его наверх.

«Всё. Теперь всё… Больше не выдюжу…» — поняла она, сдаваясь…

Лед слегка продавился, покрываясь кристальной водой. Девичьи пальцы заскользили по рукам Снеженики, спустились по ним под воду и вцепились в князя.

— Тяни! — зашипела Федоська, опускаясь рядом на живот в ледяную жижу. Душегрейку и платок она заранее скинула, и хрупкий лед еще чудом, но удерживал обеих девушек.

— И раз! — скомандовала Федоська, а у Снеженики словно открылось второе дыхание. — И два! — они рывком в четыре руки и один клюв рванули князя из полыньи.

— Тяжелый, блин! — взвыла Снеженика. — А так с виду и не скажешь!

— Давай! — лед под ними затрещал. — Тяни! Три! — раздался хруст, лед треснул, и Снеженика чуть не ухнула под воду.

— Не шевелись! — закричала она, глядя в отчаянные черные глаза Федоськи. — Даже не дыши!

Черная трещина проползла между ними. Теперь всё: одно движение — и все трое уйдут под лед!

— Утонут! Обе!

— Пропали девки!

— Пойдут на корм ракам, как пить дать! — снова ахнули в толпе.

Оглушительный треск заставил сердце Снеженики уйти в пятки. Думала — переворачивается льдина, но нет. Тяжелый и длинный березовый ствол рухнул поперек полыньи, едва не придавив коня. Куски коры, ветвей и прошлогодних листьев взметнулись в воздух. Конь зацепился копытами, поднапрягся и выскочил на лед, отряхивая шкуру и отфыркиваясь.

— Держись! — скомандовал знакомый голос, и Снеженика сквозь мутные слезы разглядела, как Димитрий аккуратно подбирается к ним по стволу.

Федоська стальной хваткой вцепилась в князя.

— Тащи!

Димитрий быстро подполз, подхватил его за шиворот и перекинул поперек ствола.

Лед под Федоськой опасно затрещал.

— Не вставай! — закричала ей Снеженика, уцепившись за березу и понимая, что та сейчас ухнет