— Надеюсь, память у нее не отшибло, и ты наконецсможешь сказать мне, куда, черт возьми, делись мои алмазы.

— Сейчас узнаем, если, конечно, это письмо не чья-тоглупая шутка. А память мы ей мигом вернем…

— Только без этих твоих штучек, — недовольнопроворчал первый.

Кто-то вновь склонился к моему лицу и больно ударил по щеке,я вскрикнула: пора было приходить в себя, хотя делать это по-прежнему нехотелось.

Я открыла глаза, придав им совершенно непонимающеевыражение. Комната тонула в полумраке, где-то сзади горела лампа, я лежала надиване, а рядом пристроился тип лет двадцати семи, на вид вполне симпатичный. Явытаращила глаза, промычала что-то и попробовала приподняться. Вышло неважно:голова кружилась, меня тошнило, и я бессильно опустила голову на кожаныйподлокотник дивана.

— Ну, вот, — проронил сидящий рядом со мнойпарень. — Девочка открыла глазки.

— Кто вы? — проблеяла я.

— Злой дядя, — сообщил он. — А тут рядышкомеще один, очень злой. И в коридоре двое дожидаются: с теми вообще лучше незнакомиться.

— Я вас не знаю, — со всей возможной твердостьюзаявила я.

— Ничего, наплюй на церемонии.

— Мы ведь не в моей квартире? — Диван я не купила,только подумала, значит, точно не в моей.

— Ага, — кивнул парень. — Ты приехала к нам вгости.

— Сама? — удивилась я и добавила: — Я не помню.Вечером легла спать, и мне что-то страшное снилось. Но вы меня сейчас ударили,и было больно, а во сне больно не бывает, значит, я не сплю.

— Умница, — обрадовался он.

— Но если не сплю, тогда вовсе чепуха получается. Ведьэто все не взаправду?

— Что?

— Все, — испуганно пожала я плечами и попробовалаприподняться.

— Не оборачивайся, — предупредил парень, а язамерла и перешла на шепот:

— Правда, кто вы?

— Я тебе потом расскажу, — хмыкнул он. — Апока ты нам кое-что рассказать должна. Я тебе уже говорил, что я злой?

— Говорили…

— Так вот, будешь врать или прикидываться дурой,нарвешься на неприятности. — Он взял мою ладонь, с заметным интересомпоглядел на нее и добавил: — Для начала сломаю пальчик. Один. За каждое слововранья — один пальчик. Договорились?

Я сглотнула, слабо пошевелилась и попыталась вытянуть ладоньиз его цепких лап. Не вышло.

— А если я ни разу не совру, вы ничего ломать небудете?

— Нет, конечно. Зачем?

— Я и в детстве-то никогда не врала, — торопливозаверила я. — У меня просто не получается. Продавщица как-то сунула мнесотню вместо десятки и не заметила, а я уже дома увидела и вернулась в магазин.Честно.

— Умница, — похвалил он.

Я малость приободрилась и попросила:

— Можно, я сяду?

— Зачем? — удивился он и стал меня разглядывать, ая попробовала натянуть футболку на колени, заведомо зная, что дело это зряшное.Заметив мои усилия, парень хмыкнул и положил руку мне на бедро, я слабодернулась и затихла, вытаращив глаза. Тут подал голос ранее молчавший тип:

— Отстань от нее.

Парень вроде бы обиделся.

— Ты хотел что-то узнать? — хмыкнул он.

— Хотел. Она и так все скажет. Правда, детка?

— Правда, — обалдев от неожиданногозаступничества, торопливо заверила я. — Вы только не сердитесь, ради бога.Я ничего не понимаю и поэтому могу выглядеть бестолковой, но, если выобъясните, в чем дело, я расскажу все, что пожелаете. И ломать ничего не надо.И руку уберите, пожалуйста, потому что мне очень страшно.

— Убери, — приказал тип за моей спиной.

Парень рядом еще раз хмыкнул, убрал руку с моего бедра иухватился за коленку. Черти бы побрали эту футболку, останусь жива, куплюночную рубашку до пят, нет, длиннее, чтоб ходить и спотыкаться.

На пару минут в комнате воцарилась тишина, парень рядом,погладив мое колено, с озорством подмигнул и сказал:

— Ну что?

— Что? — зябко поежилась я.

— Да мы и сами не знаем, — вдруг развеселилсяон. — Дружок у нас пропал, ценный. С ног сбились искамши, а тут письмецопришло, хочешь взглянуть?

— Если вы считаете, что надо… — демонстрируя готовностьк сотрудничеству, кивнула я.

Он извлек из кармана листок бумаги и сунул его мне.Приподняв голову и руку, чтобы на письмо падал свет, я прочитала: «Хотитеузнать, где Серега, поспрашивайте девку». Далее значился мой адрес, а такжефамилия и имя. Я задумалась, с усердием разглядывая потолок, потом сказала:

— У меня несколько знакомых по имени Сережа. С однимвстретилась совсем недавно, в ту среду. Он ехал на черном «Опеле», сказал — изНижнего Новгорода. Вас интересует он?

— Точно, — хмыкнул парень рядом.

Я вздохнула и осторожно спросила:

— Он ваш друг?

— Лучший и любимый, — кивнул он, а я помялась исказала, стараясь, чтобы новость не лишила чувств столь нежное создание:

— Мне очень жаль сообщать вам такое… только этотСережа… умер.

— Сердце? — удивился парень.

— Нет, — игнорируя издевку, закручиниласья. — Его застрелили. На моих глазах… — В этом месте я шмыгнула носом изаревела. Зареветь было с чего, эти типы могли не поверить и начать ломать мнепальцы. Этого по понятным причинам мне очень не хотелось, поэтому рыдания моибыли вполне искренними.

— Интересно, — высказался хриплый, а тип за спинойприказал:

— Рассказывай.

Я стала рассказывать, для вящей убедительности начала сАлькиного визита во вторник, а закончила появлением брата-милиционера.

— У него правда брат мент? — вроде бы удивился типза спиной.

Хриплый кивнул:

— Правда.

— Интересно. И как же они уживались?

— А он ничего не знал. Этого Мишку я пару раз видел,интересовался им, думал, может, пригодится.

— И что?