Простившись с Мишей, я позвонила в милицию и некоторое времяпрепиралась с дежурным. Тамара с Витькой были на лоджии, и я сочла за благоприсоединиться к ним.

Витькина сестра смотрела на меня с откровенным подозрением.

— Кто-то решил разделаться с вами, — поучала онаВитьку профессорским тоном, точно читала лекцию. — Сначала исчезла Алечка,а потом решили расправиться с тобой. Уезжай к Свете (Света, младшая Витькинасестра и моя подруга, уже лет пять жила в Петрозаводске), находиться здесь тебеопасно. Ты должен понять: тебя только что пытались убить.

Витька потерянно смотрел попеременно то на сестру, то насерое небо над головой и вздыхал.

Встревать в их разговор я не стала, хотя и имела свое мнениепо поводу происшедшего. Спальня находилась прямо напротив кухни, окно в спальнебыло закрыто, и получалось, что именно у нас, то есть у меня и Тамары, былтвердый шанс покинуть бренный мир, а вот Витьке умирать вовсе не обязательно,поскольку окно у него было открыто. В общем, меня уже трижды пыталисьукокошить. Типы, которые этим занимались, либо растяпы, либо хроническиенеудачники, тьфу, тьфу, не сглазить бы!

Мои невеселые мысли прервало появление милиции. Нас допросили,осмотрели замок и, обнаружив на нем какие-то царапины, пришли к выводу, что егооткрыли отмычкой, после чего преступник включил газ и спокойненько скрылся. Таккак Тамара говорила очень много, а я только когда меня спрашивали и тонеохотно, милиционеры тоже склонялись к выводу, что причина чьей-то немилости кнам кроется в Витькином бизнесе: исчезновение жены, неудачное покушение…Милиции виднее, но наш предполагаемый киллер тип занятный: не палит из пушки,бомбы не подкладывает, а тихо-мирно травит жертву газом.

Ответив на вопросы, заданные мне с некоторойнастороженностью и сопровождаемые пронзительными взглядами, я выпила тритаблетки от головной боли и попросила разрешения уехать. Его дали с неохотой.Чувствовалось, что я на большом подозрении у милиции. Однако тот факт, чтоименно я разбудила хозяев и выволокла их на лоджию, сбивал с толку, и меня вконце концов отпустили.

Оказавшись на улице, я пешком преодолела несколько кварталови устроилась на скамейке в парке. Мне хотелось обдумать в тишине сложившуюсяситуацию. Если Сережа действительно был связан с бандитами и погиб, а они из-засвоей жадности устроили охоту на меня (делать им, видно, нечего), это дурацкоеотравление выглядело совершенно нелепо. Газ — это не по-бандитски. Куда прощеогреть меня чем-то по голове или сбить машиной… Господи, спаси! «Сплошнаячепуха и неразбериха, — пожаловалась я. — К тому же, если этовсе-таки бандиты, логичнее было бы сначала побеседовать со мной, если ихинтересует пакетик, который вез Сережа, а меня просто берут и травят газом.Выходит, убийцы Сережи обо мне понятия не имеют. А кто же тогда спешит со мнойразделаться? И по какой причине? Что же я умудрилась узнать такое, о чем знатьне должна? Гадай теперь, где и что?»

Тут я подумала о Мише. Парень он неплохой, но его появлениеи дальнейшие действия рождали в душе беспокойство. Он служит в милиции и, помоему мнению, должен был уговорить меня отправиться к следователю, а незатевать эту игру в сыщики. Я еще немного поразмышляла. Конечно, он блондин, красавеци мне нравится, и ничего подозрительного я в нем до сих пор не усмотрела, но… Кпримеру, Алька моя лучшая подруга, однако много чего от меня утаила, да еще вдорогу отправила с неведомой целью. Верь людям после этого… Но на дачу Алькаточно приезжала… Вопрос: на свидание или были у нее другие планы, о которых мнеопять же ничего не известно. Ко всему прочему, ее любовник, я имею в видуАлександра Георгиевича, тоже мог соврать, а на самом деле все-таки был с Алькойв среду на даче.

Я взглянула на часы и пошла искать телефон-автомат. Мишузастала дома.

— Слушай, ты не узнал, чем занимался в среду Алькинприятель — Самохин Александр Георгиевич? В самом деле торчал на работе илиотлучался?

— Займусь, — ответил Миша, и мы вновь простилисьдо трех часов, а я вернулась на скамейку и еще немного посидела. Сомнения меняне оставили, их даже прибавилось. В конце концов я решила нанести визит в некоеучреждение, где, если он тот, за кого себя выдает, трудится Михаил.

— Время самое подходящее, — сказала я себе и отправиласьтуда.

Учреждение встретило меня внушительной вывеской, серымистенами, высоченными потолками и общим духом какой-то неприютности — обычноевпечатление от всех казенных помещений. Из холла лучами расходились коридоры, аза высокой стойкой сидел дежурный и, судя по всему, скучал. Трое мужчин стояливозле доски объявлений, на которой скотчем была приклеена газета, и что-тогромко обсуждали. Взглянув на эту газету, я заинтересовалась и подошла ближе.Газета была губернская, на первой странице броский заголовок и фотография: двоемужчин, выглядевших очень решительно. Михаила я узнала сразу, хотя фотографияпохвастать качеством не могла. Я быстро прочитала заметку и устыдилась своихнедавних черных мыслей.

— Орел! — проронил мой сосед слева. — АМишка-то… Рэмбо, да и только…

— Нет, этот, с хвостом, который все кулаками машет…

— С мужиков причитается, — хмыкнул один из них.

— Мишка на больничном.

— А чего с ним?

— Простуда.

— Да ерунда это… с братом его что-то случилось…

Тут, совершенно некстати, дежурный обратил на меня внимание,приподнялся и спросил:

— Девушка, что вы хотели?

Я хотела убедиться, что Михаил — тот человек, за которогосебя выдает. Читай я губернские газеты, тащиться бы сюда не пришлось. Но газетыя никогда не читала.

— Я хотела бы поговорить с Михаилом АлексеевичемКорниловым. Могу я его увидеть?

— А вы по какому вопросу?

— У меня к нему личное дело.

— По личному делу надо обращаться в другоеместо, — наставительно заметил дежурный, я с сожалением посмотрела на негои вышла на улицу.