Иисус никогда бы не сделал этого: и Он сам, ипредатель были всего лишь жертвами. Зло должно проявиться и исполнить свою рольдля того, чтобы Добро в конце концов восторжествовало. Если бы не былопредательства, не было бы и распятия, не сбылось бы предначертанное и жертваникому бы не послужила примером.

На следующий день появился в Вискосечужестранец, как часто бывало. Падре не придал этому никакого значения и никакне соотнес это со своей молитвой и с прочитанным отрывком из Евангелия. Когдаже он услышал рассказ о натурщиках, с которых Леонардо да Винчи писал персонажей«Тайной вечери», он вспомнил, что читал нечто подобное в Библии, но в тот вечерподумал, что это всего лишь совпадение.

И лишь после того, как сеньорита Прим сообщилао пари, заключенном ею с чужестранцем, понял падре, что молитва его услышана.

Зло должно проявиться и совершиться, чтобы витоге Добро могло тронуть сердца здешнего народа. Впервые за все то время, чтопровел священник в Вискосе, церковь была переполнена. Впервые самые важныеперсоны города собрались в ризнице.

«Зло должно проявиться и совершиться, чтобылюди поняли ценность Добра». Со здешними людьми произойдет то же, что и спредателем-апостолом, который вскоре

после того, как свершил свое деяние, понял,что он свершил, — они устыдятся и раскаются так сильно, что Церковь станет дляних единственным прибежищем, а Вискос наконец-то превратится в город верующих.

А он, здешний священник, станет орудием Зла,он возьмет на себя эту роль — возможно ли полнее и глубже показать Господу своесмирение?! Пришел мэр, как и было условленно.

— Расскажите мне, падре, что я должен делать.

— Я сам проведу собрание, — прозвучало вответ.

Мэр заколебался —он был в городе высшейвластью, и ему вовсе не хотелось, чтобы такой важной темы прилюдно и публичнокасался посторонний. А падре, хоть и провел в Вискосе больше двух десятилетий,все же был не местным, не знал всех здешних легенд и поверий, и в жилах его нетекла кровь Ахава.

— Я полагаю, что в столь серьезныхобстоятельствах обратиться к народу надлежит все-таки мне, — сказал он.

— Ладно, будь по-вашему. Это даже и к лучшему,ибо, если выйдет скверно, Церковь останется в стороне. Я сообщу вам свой план,а уж вы возьмете на себя труд его обнародовать.

— Впрочем, по зрелом размышлении я понял, чтоесли уж план — ваш, то будет честней и справедливей, если вы о нем ирасскажете.

«Вечный страх, — подумал падре. — Хочешьподчинить себе человека — заставь его испытать страх».

Без десяти девять хозяйка гостиницы и женамэра подошли к дому Берты и, войдя, застали старуху за вязанием.

— Нынче вечером наш город на себя не похож, —сказала она. — Я слышу топот многих ног, в баре все эти люди не поместились бы.

— Это наши мужчины, — ответила хозяйкагостиницы. — Они идут на площадь, чтобы решить, как быть с чужестранцем.

— Понятно. А что тут решать? Либо принять егопредложение, либо пусть через двое суток едет восвояси.

— Нам и в голову никогда бы не пришло принятьего предложение, — возмутилась жена мэра.

— В самом деле? А я слышала, будто наш падрепрочел сегодня замечательную проповедь, вспомнив, как жертва одного человекаспасла все человечество и как Бог, приняв предложение сатаны, покарал самоговерного из своих рабов. Что дурного, если жители Вискоса воспримут предложениечужестранца как… ну, скажем, как сделку.

— Вы, должно быть, шутите.

— Нет, я вполне серьезно. Вы, похоже, меняобманываете. Обе дамы хотели встать и уйти, но это было бы слишком рискованно.

— Да, кстати, а чему я обязана честью видетьвас у себя? Раньше такого, помнится, не бывало.

— Два дня назад сеньорита Прим сказала, чтослышала, как воет проклятый волк.

— Всем известно, что проклятый волк — глупаявыдумка нашего кузнеца, — сказала хозяйка гостиницы. — Уверена, он отправился влес с какой-нибудь женщиной из соседней деревни, начал там ее домогаться,получил отпор и сплел историю про то, как на него напал волк. Но мы, тем неменее, решили посмотреть, все ли благополучно возле вашего дома.

— Все в полнейшем порядке. Я вяжу салфетку настол, хоть и не поручусь, что успею завершить работу, — может быть, я завтраумру. Наступило неловкое молчание.

— Вы, наверно, знаете, что со стариками такоеиногда случается: возьмут да умрут, — добавила она. Атмосфера разрядилась истала такой, как прежде. Или почти такой.

— Вам рано еще думать о смерти.

— Может, и рано, но кто знает, что ждет насзавтра? Кстати, к вашему сведению, именно об этом я думала весь сегодняшнийдень.

— Для этого были какие-нибудь особые причины?

— Вы находите, что должны быть особые причины?

Хозяйка гостиницы почувствовала, чтонеобходимо срочно сменить тему разговора, но сделать это надо было осторожно. Кэтому времени собрание на городской площади уже началось, а продлиться онодолжно было всего несколько минут.

— Я нахожу, что с возрастом все мы начинаемосознавать неизбежность смерти. И надо учиться принимать ее с кротким и мудрымсмирением, ибо порою она избавляет нас от ненужных страданий.

— Ваша правда, — ответила Берта. — Именно обэтом я и размышляла сегодня целый день. И знаете, к какому выводу пришла? Яочень-очень, ну просто ужас как боюсь смерти. И не верю, что пробил мой час.

Снова повисло тягостное молчание, и жена мэравспомнила давешний разговор в ризнице об участке земли, примыкающем к церкви, —говорили-то они об одном, а в виду имели другое.

Ни она, ни ее спутница не знали, что творитсяна площади: никто не мог угадать, какой план предложит жителям священник икакова будет реакция горожан.

Бессмысленно было заводить с Бертой разговорнапрямую — никто просто так, за здорово живешь, не согласится умереть. Мысленноона поставила себе задачу: если и впрямь они хотят убить старуху, надопридумать способ сделать это так, чтобы обойтись без насилия и не оставитьследов борьбы — ведь будет следствие.